Жительница Финляндии Марья Миккола через 66 лет отыскала могилу матери, репрессированной в Карелии в годы сталинских репрессий. Мать Миккола расстреляли по разнарядке, пришедшей в маленький карельский поселок на «врагов народа». Об этом ее дочери рассказал бывший председатель сельсовета, которого она также смогла отыскать и который в 1939 году составлял «расстрельные списки».
Погибшие за мечту
«Могилу мамы я искала более полувека, - рассказывает жительница Финляндии Марья Миккола, - начала поиск сразу после войны: в 1946-м году, а нашла лишь в 2004-м. В тот год я, будучи по делам в российском консульстве, взяла почитать одну из русскоязычных газет, издающихся в Суоми. Там была статья Юрия Дмитриева под заголовком «Никто не забыт». Я подумала: «наверняка, что-нибудь о войне»... А статья оказалась о репрессиях в Карелии, о том, что обнаружено место массового захоронения финнов, расстрелянных в 37 - 38 годах, и зовется оно Красный бор. Прочла статью, и стало страшно: догадалась, что мама, скорее всего, похоронена именно там...»
Судьба Миккола во многом похожа на судьбы других детей иностранцев, поверивших после Октябрьской революции в торжество социалистических идей и приехавших в Советскую Россию, чтобы помочь строительству первого в мире пролетарского государства. Большинству из них предстояло познать тяжесть рабского труда на «великих стройках социализма» и принять страшную смерть в недрах сталинского ГУЛАГа, детей же ждало звание «детей врагов народа» и казенные стены детских домов.
«Как я помню, мама очень много работала: уезжала с утра на делянку, возвращалась в поселок уже вечером, - рассказывает госпожа Миккола, – и все же не могу вспомнить ее хмурой. Мама всегда оставалась веселой, любила петь, и пела великолепно».
Страшный день, когда рабочую бригаду лесорубов из Интерпоселка Лидию Миккола приехали арестовывать, ее дочь запомнила в мельчайших деталях.
«В нашу комнату пришли какие-то незнакомые люди, - говорит Марья Миккола. – Я тогда впервые увидела маму растерянной. Мама сказала мне: «Иди, доченька, погуляй». Я вышла. Не помню, сколько времени прошло, по-моему, не так и много, ко мне подбежала соседка и закричала: «Малышка, скорей беги домой, твою маму увозят!»
Приглашение на расстрел
Когда Марья забежала в комнату, там уже никого не было. Девочка выскочила на улицу и увидела отъезжающий от дома грузовик.
«За машиной вился густой шлейф пыли, - со слезами вспоминает Миккола. – Я была перепугана и ничего не понимала, ничего не могла разглядеть, но прекрасно хорошо помню: над уезжающей машиной звучал родной мне голос - мама пела. Наверное, так она хотела успокоить меня...»
Оставшуюся сиротой девочку определили в Шуерецкий детский дом. Вскоре началась «зимняя кампания» 1939 года, затем грянула Великая Отечественная. Детский дом эвакуировали в Сибирь, где по окончании учебы Марья осталась жить.
«Сразу после войны я стала разыскивать мамины следы. Написала запрос в Карелию. Мне пришел ответ, в котором говорилось, что мама умерла», - рассказывает Марья.
Не успокоившись, молодая женщина на свой страх и риск продолжила поиск и отправила еще один запрос: в карельский обком комсомола.
«Я написала, в каком детском доме воспитывалась, что хочу найти место своего рождения, - говорит Марья. – Дело в том, что название поселка, где мы жили с мамой, я забыла. Зато подробно запомнила дорогу, по которой меня увозили в детский дом. Эти приметы я и описала в том запросе».
Как ни странно, из Карелии пришел ответ. Проанализировав перечисленные в письме приметы, участливый сотрудник обкома понял, что речь идет об Интерпоселке, и дал подробное объяснение, как туда доехать. Так, спустя много лет после трагического расставания с мамой, Марья Миккола узнала о месте, где эта трагедия разыгралась.
«Вскоре после этого впервые после своего отъезда я приехала в Карелию, - вспоминает женщина. – Уже когда автобус подъезжал к Интерпоселку, стала узнавать знакомые приметы. Точно вспомнила: вот, сейчас будет мостик, а потом – водонапорная башня. Узнала и наш бывший дом – двухэтажный, деревянный. Поднялась по лесенке. Постучала в дверь. Мне открыла женщина. Спрашивает: «вы кого-то ищете»? А я ничего ответить не могу: слезы в глазах. Так и сползла на пол по стенке. Хозяйка дома – спасибо ей – все поняла сразу, стала хлопотать вокруг меня, забросив домашние дела».
Нашла Марья и председателя сельсовета, который составлял списки «врагов народа», в которые попала ее мать. «Он тогда был уже стариком, тяжело болел», - вспоминает женщина. Надсадно кашляя, бывший председатель долго извинялся перед дочерью Лидии Миккола, рассказав, что она, конечно же, не была диверсанткой. Просто из Петрозаводска пришла разнарядка: выявить в поселке среди финнов и карел 50 «врагов народа». При всем старании, местной власти удалось «выявить» тридцать девять человек, которые и были незамедлительно арестованы».
«Блаженны плачущие»...
Уже после падения социалистического режима Марье удалось отыскать в архиве «расстрельное» уголовное дело в отношении Лидии Миккола. Женщину с четырьмя классами образования в народной школе, которая безвыездно проработала на лесосеке у Интерпоселка (граница Пряжинского и Олонецкого районов Карелии), следователь НКВД обвинил в шпионаже и сборе данных о частях РККА, дислоцированных... в Ленинградской и Мурманской областях, а также в «сборе разведданных о средствах связи и коммуникациях».
«На первых допросах мама, конечно же, отрицала этот бред, - со слезами рассказывает Миккола, - но на третьем, или четвертом вдруг призналась во всем. Наверняка в застенках НКВД ее жестоко пытали или пригрозили тем, что расправятся со мной».
Сразу после прочтения статьи Дмитриева, Марья Миккола, к тому времени уже несколько лет живущая в Финляндии, разыскала автора и при первой же возможности приехала в Карелию. Женщина посетила Красный бор. Вот тогда на одной из стройных сосен, растущих вокруг бывших расстрельных ям, где покоятся тела сотен узников сталинского режима, появилась скромная табличка с именем Лидии Миккола. Дочь безвинно загубленной женщины через 66 лет после ее гибели отыскала могилу матери и отдала свой последний долг.
«Место массовых расстрелов в местечке Красный бор открыто в 1997 году, - рассказал президент Академии социально-правовой защиты Юрий Дмитриев. – После нескольких сезонов полевых работ и скрупулезных архивных исследований удалось установить, что расстрелы проводились в два этапа. С 9 августа по 15 октября 1937 года – расстрельной бригадой Травина; с 26 сентября по 11 октября 1938 года – расстрельной бригадой Гольдберга. На сегодня удалось установить имена 1193 человек, расстрелянных в Красном бору, 578 из них – финны».
30 октября этого года, в день Памяти жертв политических репрессий, в местечке Красный бор состоялась церемония открытия мемориального монумента. Памятник - две многотонные глыбы из малинового шокшинского кварцита, под которыми закреплены черные мраморные плиты, разработан и поставлен Дмитриевым на деньги, собранные родственниками погребенных здесь людей. На плитах - название монумента и начертанная на четырех языках (русском, карельском, финском и вепсском) цитата из Евангелия: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся».
Несмотря на многочисленные обещания, республиканские власти не дали на строительство памятника ни копейки. В то же время министерство культуры Карелии потратило немалые деньги на установку на одном из домов Петрозаводска мемориальной плиты в честь Геннадия Куприянова – участника печально знаменитой Особой тройки НКВД, в тридцатых годах прошлого века приговорившей к расстрелам более полутора тысяч жителей Карелии.
«Куприянов и иже с ним виновны в геноциде, - заявил Дмитриев. – По заключению прокуратуры Карелии памятная доска этому «видному деятелю» установлена незаконно и подлежит демонтажу. У министерства культуры нашлось 20 тысяч рублей на ее установку, но не находится денег на то, чтобы демонтировать ее».
...С момента обнаружения места гибели мамы, Марья Миккола старается каждый год приезжать в Карелию, по мере сил ухаживая за ее могилой. Юрий Дмитриев намерен и впредь продолжать поиски мест гибели жертв политических репрессий и работу по восстановлению их имен. Мемориальная доска в честь «видного государственного и партийного деятеля Карело-Финской ССР Геннадия Куприянова» по-прежнему «украшает» дом на улице Петрозаводска, где он жил.
Дмитрий Гордиенко, Карелия