Ленинградка Лена пошла за мужем в тайгу строить будущее и в первый же день чуть не потравила вагон. Через 30 лет плакала. Слушайте чудный язык – Олемы, Хани, Чары, Тынды.
Некрупная Тында, а вместе с ней и вся большая железнодорожная страна неделю гуляла 50-летие БАМа — самой романтичной (в коллективном сознании) из масштабных советских строек. Юбилейные новости из столицы трудового подвига ловила и 77-летняя жительница Всеволожска Елена Захарова. Она - ветеран труда, но так вышло, что не состоит в общественных объединениях БАМовцев, хотя и отдала ей тридцать своих лучших лет. На стройку приехала в 1975-м, чуть ли ни к первым колышкам, а в Ленинградскую область уезжала со слезами на глазах в 2003-м. Из той самой Тынды.
47news связался с Еленой Васильевной. Понятно, что на паре листов её ревущие 70-е-80-е - яркие вспышки-воспоминания.
На необжитой Дальний Восток 28-летняя ленинградка Захарова потянулась не то, чтобы решать задачи общенационального масштаба. Рванула за мужем — выпускником ЛИИЖТа.
"Леонид уже восемь месяцев там один прожил. Он романтик, вечный командир студенческих отрядов. БАМ загремел — и он туда, самостоятельно. Вернулся, стал нас агитировать. Взяла сына, первоклассника, поехала. Думала на три года, вышло — на 30 лет", - рассказала собеседница, как тронулся её вагончик.
А за ним большие и маленькие тележки из специфических аббревиатур и топонимов: Бамстройпуть, Усть-Нюкжа, Тындатрансстрой, Олёкма, Бамстрой, Хани. Тресты, станции, полустанки, депо.
Фото из архива семьи Захаровых
В тайгу дремучую Елена переводилась из локомотивного депо Баладжары, рядом с солнечным Баку. В Азербайджане семья молодого специалиста из Ленинграда оказалась по алгоритму советской системы распределения выпускников.
Дальневосточная Одиссея началась со станции Аносовская. Поселились в товарном вагоне. Первый день запомнила. Трудно было не запомнить.
"Все же сначала в вагонах жили. Небольшие, товарные двухсотки. Внутри печка железная — для тепла. На улице — кирпичные, на них готовили. ОВЭ — отделение временной эксплуатации. Приехали в Аносовскую. Естественно, все повыскакивали. Интересно же, к Захарову жена приехала. А мы гулять пошли. Лето. Всё цветёт. Вижу растение красивое на сопках, розовое цветочное буйство. Нарвала. Принесла в вагон. Каждому у кровати в бутылочку поставила по веточке. Я же не знала, что это болотный богульник. От него прямо дурно становится, голова кругом, запах ужасный. Одним словом, яд, отрава. Мне сказали, чтобы этой красоты больше в вагонах не было. Такое первое наставничество", — заглянула в свой далёкий 1975-й собеседница 47news.
На большой железнодорожной стройке новые записи в трудовой появляются одна за другой. Вчера ты помощник машиниста, сегодня ревизор по безопасности движения, завтра уже зам по быту и кадрам в отделении или начальник локомотивного депо. Елена сначала устраивается в ОРС — отделение рабочего снабжения. Проще говоря, торговая точка. Потом распределителем. Затем идёт по родной бухгалтерской линии.
Бухгалтерия на БАМе, кстати, это не про выдачу зарплаты из конторского окошка. Если ты, например, в Тынде, а твоя бригада укладывает пути где-нибудь в Чаре, то шуруешь следом за ней, вместе со всеми табелями и нарядами.
Быт строители обустраивают по ходу движения западного и восточного направления магистрали навстречу друг другу.
После товарного вагона с кроватями и столом семья Захаровых перебирается в деревянный двухэтажный барак на восемь семей.
"По верху железная дорога идёт, а в низине наш барак стоит. Наши тепловозники останавливались, люк открывали и прямо ссыпали нам уголь. Горку. И все, кто мог, включая детей, к этой горке с вёдрами бежали, уголь перетаскивать. И скатывались с нее, кто на чём. Так жили", — вспоминает Елена.
Фото из архива семьи Захаровых
Отделение Елены переводят из Аносовской в Тынду. Там одна пятиэтажка, но по местным меркам — ещё тот город. А вода — привозная. Рядом с каждым бараком — бочка. Утро начиналось с того, что из неё воду надо было перетаскать к себе домой. Зимой, если не успеешь с вёдрами — будешь работать топором. Рядом с бараками мусорная площадка. На неё повадился ходить медведь. Муж с друзьями-путейцами караулили зверя. Такой приключенческий досуг.
За Тындой последовала Усть-Нюкжа, потом Хани. В Хани работала нарядчиком — вызывала в поездки локомотивные бригады.
"Ходила по вагонам, подымала ребят на работу по графику. Машинисты, помощники по 12 часов работали. Такая норма была. Обходишь, выдаёшь маршрутные листы. Бывало подойдёшь, а тебя уже смена у крыльца ждёт, готова к тепловозу. А было и такое, что пьяный за вагон спрячется — нет его. А ты ищешь. Потом бежишь, о замене договариваешься. Выручай, выходи. Но вообще ребята все хорошие были, дружные, друг дружку выручали, все работать стремились. Все — передовики, от уборщицы до начальников", — стоит горой за своих БАМовцев Елена Васильевна.
Хани ветеран стройки вспоминает не только подъёмом и отправкой мужских смен. При станции были построены полтора десятка двухэтажных коттеджей "типа финских", к которым была проведена вода. Это уже цивилизация, после пяти лет вагончиков и бараков.
Квартиру на БАМе семья Захаровых получит в 86-м году, то есть только спустя 12 лет после начала железнодорожно-строительного зигзага. В кирпичной пятиэтажке, в Тынде. Дали двухкомнатную — по числу детей в семье. Второго пацана Елена родит в 1978-м. Посёлок отстраивался бойко, и за год-другой рядом с единственной высоткой появился роддом.
Не секрет, что советскую молодёжь на БАМ звали не только правильные студенческие песни, ехали в необжитые места и за длинным рублём. По словам ветерана труда Захаровой, на стройке действительно зарабатывали гораздо выше, чем в среднем по Союзу. Оклад плюс коэффициенты давали крепкую сумму. Оклады, разумеется, разные были. Самые-самые, всегда при деньгах — машинисты. Дальше — твой выбор. Хочешь — копи на "материк", а хочешь, трать на месте, обустраивайся. Возможности потратить рубли на месте, по словам собеседницы 47news, имелись.
"К нам же промтовары из Японии шли, очень много вещей. И дублёнки первые, и меховые изделия. Покупали, отправляли на большую землю. Со снабжением полный порядок был. А продукты! Отменные! Варёных колбас было меньше, чем копчёных. Мы каждый год ездили в отпуск к родителям в Ярославскую и Горьковскую области. Ездили на своей машине. Сначала на единичке, потом шестёрку купили. По пути на Байкале остановишься, палатку поставишь, отдохнёшь, загрузишься омулем и дальше — на материк", — вспоминает свои летние поездки с БАМа в центральную Россию Елена Васильевна.
Первые "Жигули" выплачивал муж, на вторую в очередь встала уже сама. Каждый месяц перечисляла от зарплаты 30%, а через три года уже ехала забирать свою шестёрку в Горький. Новые авто на БАМ не привозили. Их надо было самостоятельно забирать с "большой земли".
По мере обустройства на Дальнем Востоке в семье Захаровых всё реже подымался вопрос возвращения в Ленинград. Но старшего сына отправили всё-таки в мореходку, в Кронштадт. Хотя, по словам Елены Васильевны, первое поколение БАМовцев старалось отправлять своих ребят в Хабаровск, там свой институт железнодорожного транспорта.
Закольцуется БАМовская история Захаровых только в 2003-м. При возвращении "в России" можно было сдать квартиру организации и получить в обмен жильё во Владимире, Муроме или Белгороде. Второй вариант — продавать самим, а на вырученные деньги подыскивать жильё самостоятельно. Решили — справятся сами.
"Когда уезжала из Тынды, плакала, жалко уезжать было, вся молодость на БАМе прошла. Привыкла к работе, к людям. Нам вагон дали. Погрузили весь свой скарб и назад в Питер. Сначала в Тосно, потом Всеволожск", — завершила свою историю Елена.