Пережила голод, нищету и обстрелы на Украине, а спасают ее в областном онкоцентре. 47news услышал историю филолога из Харькова.
Чтобы поговорить с журналистом, 72-летняя Светлана Петровна выходит из пункта временного размещения беженцев "Царицыно Озеро" под Тихвином и бродит с телефоном в округе. Говорит, в ее комнатке на втором этаже, которую она делит с соседкой из Мариуполя, стены сделаны будто бы из фанеры.
"Не хочу, чтобы все слышали про ту гадость и мерзость, которую мне пришлось пережить".
Светлана родом из Черниговской области Украины, считает себя этнически русской (отец родился и вырос в Вятке – современном Кирове). Будучи дочерью офицера, помоталась по СССР, долгое время жила в Нижнем Новгороде, потом семья осела в Харькове. Росла в строгости – папа воспитывал "как мальчишку". Получила два высших образования, для профессиональной карьеры выбрала филологию. Работа любимая, только не денежная: "все время приходилось выживать". С личной жизнью не сложилось. Есть младший брат и племянники, но с ними давно не общается. После смерти родителей осталась одна.
Последние годы Светлана Петровна жила на пенсию 3 тысячи гривен (по актуальному курсу – 6,5 тысячи рублей). Счета за коммунальные услуги были выше, по ним совсем не платила. Не хватало и на еду.
- Остается что-то еще в холодильнике, кушать хочется, а я себя уговариваю потерпеть до утра, а то и завтра голодать придется, - вспоминает пенсионерка.
Чтобы экономить, далеко ходила пешком на рынок к знакомой продавщице Валюше: она и скидки делала, а иногда и угощала просто так. На тот момент у женщины уже была инвалидность, нужны были лекарства – по льготе. Но и со скидкой их позволить себе не могла. Позднее диагностировали еще одно заболевание, для которого требовалась химиотерапия и дорогостоящие обследования.
- Образованный, интеллигентный человек, а жила как скотина. Потому и не пряталась, когда в Харькове были обстрелы. Уже не могла выносить это отчаяние, голод. Мне уже было все равно, - говорит собеседница.
Бежать из страны все-таки подстегнуло чувство "социального унижения". Сработало и отцовское воспитание – бороться до конца. С помощью волонтеров в феврале 2023-го выехала в Хельсинки через Польшу. Там поселили в хостеле.
- Курортное место. Комната небольшая, но очень чистая и хорошо обставленная. Две кровати, но я жила одна. Белье, мне кажется, из натурального шелка. Выдали теплые вещи, зимние сапоги и кроссовки 43 размера (у нашей героини – 39-й). Собирались отправлять на лечение… - вспоминает это время беженка. Оно длилось всего 6 дней.
Говорит, до сих пор жалеет, что уехала из Финляндии. Не потому, что оставила комфорт – обещали помочь с лечением. Но надеялась получить помощь в России, о которой говорили власти.
В ПВР под Тихвином приехала 1 марта (подала документы на российское гражданство, медполис, они на оформлении). Здесь в комнате тоже чисто, но сложности со шкафом и столом – на всех жильцов не хватает. Вещи приходится хранить в дорожной сумке. Но кормят отлично: каждый день мясо, салат. От гарниров, правда, приходится отказываться - нельзя углеводы. При этом постоянно нужно есть зелень, свежие овощи, чеснок. Пучок редиски на рынке у местных стоит от 50 рублей, пенсионерка иногда себя балует (получила положенные беженцам 10 тысяч).
Здоровьем харьковчанки здесь тоже занялись: отправили в областной онкоцентр в Кузьмолово. Но, говорит, все затянулось: пришлось месяц ждать очереди на КТ, потом еще месяц – на радионуклидную диагностику. В конце мая, наконец, определились с лечением: нужно шесть сеансов химиотерапии.
- Думала, сразу начнут, но опять до середины июня ждать. А в моем положении каждый день промедления – как смертный приговор, - переживает беженка.
Есть и другая проблема: врачи предупредили, что лечение агрессивное, переносится тяжело. Чтобы отвезти пациентку на сеанс и обратно, онкоцентр обещал дать машину.
- Привезут меня в эту комнатку в ПВР – а дальше что? После химии, говорят, человек встать не может, мучается тошнотой, может открыться рвота. Вдруг я даже воды налить себе не смогу", - делится страхами пенсионерка (в комитете по здравоохранению региона автора заверили, что в онкоцентре всегда отслеживают первую реакцию после химии и, в случае чего, пациентку одну не оставят).
- Как вы справляетесь? – впечатлился услышанным журналист 47news.
- Одиноко, поговорить особо не с кем. Телефон мне вот только недавно купили, так даже позвонить никуда не могла. Но у нас все в роду крепкие были, серьезно никто не болел. Думаю, у меня это от многолетнего стресса. Надеюсь, справлюсь.
- Поправитесь, в нашем регионе останетесь?
- В ПВР до последнего жить? - кажется, возмутилась собеседница. - Я все-таки надеюсь вернуться в Харьков, когда он станет российским. У меня там квартира… Если еще есть.