C 19 по 21 сентября 1086 человек, из них шестьдесят процентов – работники Ленинградской АЭС, сдавали обществу экзамен на доверие российской атомной энергетике. Условия задачи и решения для пресс-службы ЛАЭС прокомментировал заместитель главного инженера ЛАЭС по эксплуатации Валерий Московский:
- Валерий Павлович, что условно ликвидировали?
- Большую радиационную аварию на энергоблоке №1: по нашей классификации – уровня А02, по Международной шкале ядерных событий (INES) – 6 уровня. Выше этого, на 7 уровне, – Чернобыль. А всего радиационных аварий в атомной энергетике было две. Первая произошла в 1979 году на АЭС «Три Майл Айленд» в США. Она классифицируется 5 уровнем по INES.
Условия для аварии 6 уровня – «тяжелое повреждение активной зоны реактора и значительный выход радиоактивных продуктов деления за пределы, установленные для безопасной эксплуатации АЭС» – придумать было нелегко. Приходилось «ломать» эстакады, «обрывать» трубопроводы, «не давать» использовать для охлаждения активной зоны реактора большие запасы обессоленной воды и так далее. Очень много было разных допущений с консервативной точки зрения, чтобы вопреки нашим действиям «быстрее ухудшить ситуацию».
И даже при этих условиях выпаривание воды в активной зоне и повреждение физических барьеров не может произойти раньше, чем через десять-одиннадцать часов. Этого времени вполне достаточно, чтобы подать воду из других источников: с соседнего энергоблока №2, со второй очереди станции – энергоблоков №3 и №4, с комплексов по переработке отходов, где тоже есть емкости с водой и связи со всеми четырьмя энергоблоками. В конце концов, на обеих очередях станции есть пирсы, куда мы можем подогнать пожарную машину, собрать схему из пожарных гидрантов и насосами высокого давления подать в реактор даже морскую воду. Сегодня невозможно в натуре создать ситуацию, при которой получилась бы авария, равносильная той, что имитировалась для учений.
- Что вы делаете в комиссии по чрезвычайным ситуациям ЛАЭС?
- Руковожу группой по повышению устойчивости функционирования производства. Она работает в основном в «мирное» время. На учениях мы смотрим, где еще могут быть слабые места: может быть, нужно где-то инструкцию дополнить, может быть, подумать и где-то технологическую схему поменять – составляем такие мероприятия и организуем потом их выполнение. В этих учениях у нас был один вопрос по связи внутри станции, другой по взаимодействию с медиками. Они приехали за «пострадавшими на пожаре» туда, где по условиям учений «ликвидировали аварию на трубопроводе». Нужно будет разъяснить работникам медсанчасти расположение энергоблоков и подъездов к ним.
- В «мирное» время вы постоянно экзаменуете оперативный персонал станции. Говорят, очень строго. Что поставите оперативникам за учение?
- Смене, которая на полномасштабном тренажере «ликвидировала аварию на энергоблоке №1», я, не задумываясь, поставлю пятерку. Ребята очень опытные. Тренировки, что мы с ними проводили, дали результат. Вторая смена, которая привлекалась для «тушения пожара на энергоблоке №2», тоже сработала отлично. Даже из досадной ситуации с промахом медиков, о котором я рассказывал, вышли достойно – «пострадавших» вовремя доставили куда надо пожарные. Так что, население Соснового Бора, окружающих территорий и Санкт-Петербурга может быть спокойно: и реакторы и специалисты у нас надежные.
- В декабре прошлого года вы были наблюдателем национальных противоаварийных учений на АЭС «Бюже» во Франции. Нынче в таком же учении сами держали экзамен перед зарубежными коллегами. Что скажете об этом?
- Мужчины, как я понял, работали на АЭС, многие начальниками смен станций. Они знают технологический процесс. Их вопросы были очень тонкими и конкретными. Интересовали особенности РБМК (уран-графитовых реакторов канального типа), наша система оповещения: как она выполнена, каков порядок ее действий. Я дважды объяснял – когда были объявлены «аварийная готовность» и «аварийная обстановка» – где и по каким каналам сообщает о них начальник смены станции, дежурный по станции, директор ЛАЭС. Думаю, понятно стало, откуда и каким образом пошла бы информация о чрезвычайной ситуации, в том числе в другие государства.
По сравнению с французскими коллегами мы гораздо более открыты, отвечали даже на вопросы, которые не относились к учению. Хочу заметить также, что к себе мы более строги: в целом учение оцениваем на «хорошо», а зарубежные наблюдатели высказались о нем восторженно.