Киришские гангстеры временно умывали борцов с местной мафией. Из их дела пленок не выкинешь. Все же и им невдомек, как при прослушивании можно переломать всю мебель в комнате. Элегантно, одним нажатием сверла made in GDR.
Звали случившуюся чепуху Светланой. Получилось нагляднее вечной сцены - папа прибивает к стене картину.
Время было серое, несмотря на частые теледемонстрации "Лебединого озера". Болгарские сигареты "ТУ-134" вдыхались словно лучшие, а смех стоял взаправдашний. И еще я тогда на дворниках фартуки видел, а редкие из них оставались татарами, как это и велось в Петербурге с крымской войны при Николае Первом.
К Светлане всегда добавляли: мероприятие литерное. Что это? И отчего Светлана - никто не интересовался. По логике, от секретной литеры на постановлении, вряд ли от литерного поезда. А может шутник придумал - от "засветить".
Про Светлану всегда говорили в среде КГБ пафоснее, чуть пошептывая голосом. Прирастала к ней значимость.
Манера у них была такая. Что ни дело, то религиозный трепет об утечке информации. А на рабочих столах всегда блестел порядок, эталоном виделась полировка вне бумаг. Поэтому и остались одни просчеты, да маленькие юбилейные сувениры со щитами и мечами на лацканах пиджаков от не отсюда.
Но вернемся к Светлане, а то она забеспокоилась.
Так называлось всверливание в квартиру нужных лиц с целью установления прослушивающего устройства. Засверливаются всегда снизу. Надо это запомнить и все. Никто же не надоедает, почему железные корабли не тонут.
В момент работы всех жильцов растаскивали под залегендированными предлогами. Кого в военкомат срочно, кого - в отдел кадров понарошку. Движений много, работенка щепетильная. Кстати, надо еще и с соседями по низу договориться. С месяц принюхивались - какие, мол, взаимоотношения с объектом и далее. Во все народы найдутся обожающие новеллы про бескомпромиссное НКВД и сладострастно уступят.
Ладно.
Так уж вышло, что когда проводили, был я рядом с темой. ГаБе неожиданно позволило уголовному розыску поучаствовать. Чуяли иезуиты чем это обернется.
Помню мне что-то хвастали про новое сверло из ГДР, которое так сверлит, так сверлит, что бесшумнее наших секретных гребных винтов на атомных подлодках. Кстати, винты эти точили на Балтийском заводе на Косой линии. Места те в Ленинграде старожилы до сих пор называют Чекушами, но надо вовремя останавливаться, а то архивы СССР всплывают.
Теперь заглянем в ту квартиру.
Старый фонд, потолки немыслимые, в комнате стоит стремянка импортная, на ней человек в хирургическом халате с лицом старшего лаборанта кафедры филологии ЛГУ имени А.А. Жданова. Он аккуратно сверлит потолок.
Он ответственен.
Внизу двое в штатском, они поддерживают. Ждут, пока можно подавать инструмент прослушивания чужих бесед. Все в носках - обувь в прихожей сняли. Служба. На аппаратуре счетчик, отмеряющий, сколько осталось до воздуха за полом в верхней квартире.
По лицу мастера вижу - немного озадачен. Что-то мешает. Достает следующее сверло, тоньше, чуть усилия. На лбу отражаются лекции минской школы госбезопасности, но без выделения пота.
А у меня в мозгу другая печаль - я с крадуном договорился на Андреевском рынке встретиться. Мне узнать бы, куда на седьмой линии они золотишко сбрасывают - в пирожковую, где сегодня салон элитного меха, или в чебуречную - на шестую, что до сих пор умудряется кормить петербуржцев чебуреками.
Отвлекусь: чебуреки надо пробовать не на вкус, а на хруст.
- Паркет похоже ... дореволюционный. Микрофон будет чуть ... зажат по бокам, - произносит он, замедляя темп речи, там где автором поставлено многоточие.
Укладываем оставшиеся шпунтики, словно важный парашют. В прихожей нас провожают. Супруг ее - парторг оборонного предприятия, сама - из бывших. Такие даже по барским покоям в ситцевых халатах не ходили, свою оппозиционность лелеяли у Товстоногова в БДТ.
- Честь имею, - попрощалась аристократических лет дама. В ее словах сквозило булгаковщиной. Тогда "Театральный роман" в Березке стоил 4:60, а торговали его возле Водоканала за 25 рэ. Мы же не знали, что в 2014 году в самый разгар крымского кризиса "Белую гвардию" нам продемонстрируют словно гимн по федеральному телеканалу.
Я тогда подумал: пустое все это, даром, что намекнет на нас фигуранту.
Честно говоря, духовно я был за Светлану, а душевно не за. Уж больно нас коробило от старших братьев. Они себя держали за вооруженный отряд партии, попов за границу не пускали, а нас - за котов помоечных. А мы и не против котов, адвентистов, сионистов. С кистенем по ночам не бегаешь, вот и славно.
Раздался не грохот.
Казалось ломаются перекрытия и нам придется выбираться из-под завалов. Каждому культурному человеку будет достаточно вспомнить бетховенскую симфонию - "ба-ба-Ба!" напевается.
С нас можно было продолжать серию маслом - "Дети, спасающиеся от грозы".
- Следующий, кричит заведующий, - отреагировал первым наш технический разум.
Опыт.
Пожилая женщина язвительно отряхнула платье на плечах от вымышленно упавшей штукатурки и предложила: "Пройдемте обратно в залу, товарищи". Не так: последнее слово звучало — "товарысчы".
В столовую все заходили с видом курсантов, строем посещающих капеллу. Головы - на лепной потолок. Выражение физиономий, будто замполит объясняет историческое значение полотна "Нарком на лыжной прогулке".
- Пардон, я думала вы по динамитной части.
Тоже нам - нашла левых эсеров.
Трещин шириной с палец не было, немного докачивалась антикварная люстра. Что-то наверху все-таки потрескивало. Я бы сказал — пощипывало.
- Их телефон прослушивается, когда придут домой - услышим, что там бумкнуло, - неуверенно сказал один из сотрудников, когда мы вышли из подъезда.
Хотел я добавить, что услышат это и его начальники.
Так как дом стоял на моей территории, в начале Большого на Васильевском, я решил дождаться хозяев и удостовериться лично. Вскоре я подошел на лестничной к возвращающимся. Им я задвинул версию о беспокойствах ответственных квартиросъемщиков на счет погрома, вызванного неизвестными злоумышленниками. На их правдивое замечание об отсутствии, настоял: "Все же...".
Как только мужчина зашел в прихожую, его дочь, нетерпеливо выглянув из-за его спины, медленно воскликнула: "Ой, тарелочка".
Он быстро прошел дальше, а я увидел в руках девушки небольшое блюдце.
Стало слышно, как в комнате доламывается фарфор под ботинком объекта.
Музейного масштаба резной буфет накрыл своим весом практически все пространство. Под ним распластался круглый обеденный стол, корячились пару стульев с витыми ножками. Приказала направиться в сторону ремонта и прочая утварь. Дверцы шкафища в момент падения распахнулись и лежащий он был похож на пьяное чудовище, не добравшееся до правильного места приземления. Горочки тарелок и фужеры вышли из него и раскатились. Конечно, те, что уцелели.
- Что это!? Ваша работа?! - сам не понимая, что несет, спросил хозяин.
Вот народ. Чуть что, сразу милиция.
- Нет, я только посуду побил, а шкаф сотрудники КГБ жахнули, - испепелил я сарказмом его озарение.
Мы побродили еще немножко, потом я удалился.
- Здесь уголовному розыску делать нечего, - сказал правду на прощание.
Смех меня разобрал при подходе к 16-му отделению.
- В ножку попали, - вдумчиво рассудил специалист по мероприятию "Светлана", когда я ему описал урон. И добавил: "Ножка старенькая, ссохлась, треснула".
Я посоветовал перед входом в их управление, что тогда было не с Литейного проспекта (оттуда наши заходили), а с улицы Воинова, рисовать профили старинных буфетов. Как сбитые самолеты на фюзеляжах. Я тогда нашел в отделе книжку Хармса - заставляли ее вслух читать пойманным малолеткам. Мне шутка понравилась. А потом, чтоб никто не догадался.
Вы же знаете, контрразведчики пока контрразведку контрразведуют становятся консервативными и мою идею не приняли.
Представляете, до сих пор на хмурой стене остались бы готические силуэты. Так можно было украсить очередной миф Петербурга. "Московский комсомолец" писал бы, что это тайные шифры шпионов гадюкиных. Издание "Город 812" опубликовало бы невиданные воспоминания замученных подпольщиков.
Я бы написал правду, а меня осмеяли.
Евгений Вышенков, 47news