Как можно требовать себе смерти на суде за взрыв первого лица государства, а после встать в ряды спецслужбы и сажать товарищей? В России есть все.
"Я вынул провода из земли из-под камня, сделал соединение, включил батарею и, когда царский поезд показался в отдалении, привел в действие спираль Румкорфа и сказал Желябову: "Жарь!" Он сомкнул провода, но взрыва не последовало, хотя спираль Румкорфа продолжала работать исправно...".
Утром 18 ноября 1879 года несколько вагонов царского поезда, следующего из Крыма в Петербург, прошли над миной с общим весом взрывчатки около трех пудов, но взрыва не последовало. Потому что Желябов перепутал подключение проводов к катушке. Полтора года спустя его повесят. В недалеком будущем его назначат революционным мучеником, его имя войдет в топонимику многих городов Советского Союза. А вот именем того, кто дал Желябову отмашку "Жарь!", не то что улицы – тупика не назовут. Но он тоже будет осужден к смертной казни. Только не царским судом, а советским.
Громкий процесс по делу бывшего народовольца Окладского завершился 100 лет назад, в январе 1925 года.
Ист. фото – heise.de
Почти без принципиальных изменений спираль Румкорфа стала катушкой зажигания в автомобиле
Иван Федорович Окладский родился в Псковской губернии, в захудалом тогда городишке Новоржеве. В 10-летнем возрасте по настоянию отца Иван бросил школу и перебрался в Питер, где был определен в ученики в мастерскую при заводе Семянникова и Полетики, что за Невской заставой. Незавидна участь одинокого сопливого деревенского пацаненка в незнакомой пугающей столице. Но нашлись люди, "подобрали, обогрели". На то они и народники, чтоб за простой народ стоять.
Так Иван Окладский, сам того не ведая, прибился к революционной тусовке. А когда народническая "Земля и воля" раскололась на "Черный передел" и на "Народную волю", оказался среди вторых, где знакомых больше. В этой, исповедующей террор организации Окладский стал одним из самых юных участников: эдакий мальчик на побегушках, он же - сын полка с нехитрым погоняловом "Ванька".
Ист. фото - etoretro.ru
Судостроительный завод Семянникова и Полетики. Он же в будущем - Невский машиностроительный завод имени В. И. Ленина
Шустрый мальчонка мужал на глазах. В начале 1870-х по заданию партии Ванька, в ранге пропагандиста и агитатора, переселяется в Одессу и вступает в подпольный Южнорусский союз рабочих. В возрасте 19 лет знакомится с харизматичным Желябовым, становится его ближайшим соратником.
Цитата из стенограммы судебного процесса: "Играл в революцию, упивался опасностью, авантюрным процессом борьбы. <…> Не то, чтобы Окладский стоял в центре каждого дела. Но с ним свыклись. Он был дома у себя в партии, усыновившей его, на самых конспиративных квартирах привыкли видеть его фигуру…".
В 1879 Окладский принимает участие в попытке покушения на императора Александра II. Под Александровском Екатеринославской губернии он лично закладывает взрывчатку под железнодорожное полотно. "Жарь!". Не получилось…
Ванька возвращается в Петербург, трудится в динамитной мастерской, что на Большой Подьяческой. 4 июля 1880 года вместе с еще дюжиной товарищей его арестовывают по обвинению в подготовке цареубийства. Начинается печально знаменитый "процесс 16-ти".
31-го октября в речи на суде Ванька публично признает себя членом "Народной воли", подтверждает причастность к попытке подрыва поезда, и мужественно заявляет: "Я не прошу и не нуждаюсь в смягчении своей участи. Напротив, если суд смягчит свой приговор относительно меня, я приму это за оскорбление".
Окладского и еще четверых "опаснейших злодеев" приговорили к смертной казни через повешение. Остальным – каторга. Утром 4-го ноября на левом фасаде Иоанновского равелина Петропавловской крепости казнили двоих – Александра Квятковского (28 лет) и Андрея Преснякова (24 года). А несколькими часами ранее, ночью, в камеру Трубецкого бастиона, где содержался 21-летний смертник, явился начальник петербургского жандармского управления генерал Комаров… Опытные люди могут представить эту сцену: жандарм вдруг ласково говорит, мол, вы еще так молоды, а мы готовы простить заблуждения… Но надо же заслужить прощение…
Ист. фото - из архива автора
Фрагмент "автобиографии" из сборника "Дело провокатора Окладского. Тридцать семь лет в охранке", 1925 год
Но реалии вспоминает Лев Шейнин (1906-1967), советский прокурор, писатель: "Этот "визит" и определил дальнейшую судьбу Окладского. Сохранился рапорт Комарова, в котором он излагал свой разговор с Окладским. Комаров пишет, что когда он намекнул Окладскому, что "по неисчерпаемой милости государя все они могут быть помилованы", то Окладский, задрожав как в лихорадке, пролепетал, что "все помилованы быть не могут", что ведь Квятковский, например, участвовал в четырех преступлениях, а он, Окладский, "только в одном"... И Комаров, опытный жандарм, хорошо знавший меру и человеческого героизма, и трусости, и верности, и предательства, понял, что Окладский-революционер уже умер и что родился новый предатель. Комаров прямо написал в своем рапорте на имя Плеве: "Клюет"..." (ист. - Л. Шейнин "Злой гений Народной воли" из сб. "Записки следователя"/ М., Родина, 2022)
Как станет известно много позднее, двумя днями ранее государь заменил смертный приговор Окладскому, Тихонову и Ширяеву бессрочными каторжными работами. Но Ванечка этого не знал, и жандармский генерал всего за одну ночь обработал его, самого молодого из смертников, как ребенка. В отличие от двух своих товарищей, Окладский дал согласие на сотрудничество. И не прогадал: Яков Тихонов умрет в Карийских рудниках в 1883 году, а Степан Ширяев скончается в камере Алексеевского равелина от туберкулеза уже в августе 1881-го.
А Окладский продолжал сидеть в Петропавловке. Уже в более комфортных условиях, разумеется, но все-таки в тюрьме, в одиночке. Так сказать, на испытательном сроке. Жандармы использовали его в нескольких качествах, например, как специалиста по "тюремной азбуке": немало секретов выведал для новых друзей Ванька, перестукиваясь с доверчивыми соседями за стеной. Но наиболее ценен он оказался в части опознания коллег-революционеров: по фотокарточкам, по словесным портретам и вживую, через глазок тюремной камеры. Так с его помощью был опознан и задержан знаменитый Милорд, он же – член исполкома "Народной воли" Михаил Тригони.
В адресе Тригони устроят засаду, там будет схвачен доселе неуловимый Желябов. В итоге Тригони 16 лет проведет в одиночной камере Шлиссельбургской крепости и уедет досиживать на Сахалин. А Желябова повесят на плацу Семеновского полка вместе с другими народовольцами-первомартовцами.
Примерно тогда же Окладский помог жандармам вычислить "засланного казачка" Николая Клеточникова, внедренного народовольцами на службу делопроизводителем в агентурную часть III-го отделения… В общем, дал жару агент Ванька. Вернее, теперь уже не Ванька, а "негласный сотрудник департамента полиции Иван Александрович Петровский".
Ист. фото – из архива автора
Фрагмент полосы из сборника "Дело провокатора Окладского", 1925 года
Рассказывает писатель, историк Анджей Иконников-Галицкий: "С этого момента Окладский стал заложником собственной жажды жизни и игрушкой в руках спецслужб. Скрываясь от бывших товарищей, он несколько раз менял имя, фамилию и место жительства. Действовал в Тифлисе под фамилией Александров. В 1888 году уже как Иван Петровский был возвращен в Петербург и внедрен в революционно-террористический кружок Истоминой; его стараниями все истоминцы были вычислены и арестованы. В последующие годы агентурная деятельность Техника (полицейская кличка Складского) носила эпизодический характер…" (ист. – газета "Ваш тайный советник", 2003 г.)
Пожизненная каторга для бывшего товарища Окладского, а ныне господина Петровского была заменена сперва (июнь 1881) ссылкой на поселение в Восточную Сибирь (куда он так и не поехал), а затем (октябрь 1882) ссылкой на Кавказ. Наконец, 11 сентября 1891 года "во внимание значительных его заслуг по раскрытию государственных преступлений" ему было даровано полное помилование с представлением звания "личного почетного гражданина". Последнее, хотя и ниже, чем купец или дворянин, но значительно выше, нежели мещанин или крестьянин. Госбезопасность той эпохи тоже слово держала.
Десять лет спустя Петровский-Окладский, проходящий по бумагам как скромный "служащий в д-те полиции", становится уже "потомственным почетным гражданином". Еще через пару лет выходит в отставку и начинает получать пенсию, возросшую с годами до 150 рублей в месяц. Последний раз Ванечка воспользовался услугами "царского собеса" перед самой февральской революцией. К тому времени общий стаж его "секретного сотрудничества" составил 37 лет.
Ист. фото – из архива автора
"Огонёк", №4 за 1925 год
Сгорел Ванечка по-дурацки. По официальной версии, после революции он около пяти лет скрывался в разных городах Центральной России, после чего решил, что карантин можно считать завершенным и устроился на службу в управление Мурманской железной дороги. Где вскоре "возбудил подозрение своим поведением" и был разоблачен Ленинградским отделом ОГПУ. По другой версии – жадность сгубила. Вроде как, заполняя очередную анкету Лжепетровский указал, что состоял в "Народной воле", был судим и прочее (тогда ветераны революционного движения имели льготы). Анкету бойкого старичка внимательно изучили, запросили старых политкаторжан. Те Петровского не помнили, но посоветовали: проверьте приметы, может, Окладский?
Проверили. Немало подивились. Арестовали. Следствие длилось почти год. Процесс состоялся в Москве и обещал быть показательным. Похоже, ГПУ получило указание сделать Окладского козлом отпущения, свалив на него все беды и провалы народовольцев, о которых как раз в то время на государственном уровне складывалась масштабная революционная агиография (своего рода жития "святых революционеров"). Сам Окладский активно сотрудничал со следствием, но становиться "козлом" категорически не желал. В частности, заявил на суде: "Я не великий провокатор, отнюдь нет. Когда я слышу, что мне приписывается разгром "Народной воли", то я говорю, что это мне слишком много чести".
На суде председательствовал старый большевик-подпольщик Арон Сольц, обвинителем выступал Николай Крыленко. Бедного Ванечку приговорили к смертной казни, но… Как и 45 лет назад, смертный приговор не был приведен в исполнение ввиду преклонного возраста подсудимого. "Вышку" ему заменили 10 годами заключения. На следующий год потомственный почетный гражданин Иван Федорович Окладский умер в тюрьме своей смертью.
Умер однозначно провокатором и предателем. Тогда… А вот сейчас… По нынешним законам, когда реален срок не только за терроризм, но и за его "оправдание", формально Ваньку можно бы и реабилитировать. Не сдай он тогда властям Желябова и иже с ним, кто знает, сколько еще взрывов с человеческими жертвами могло прогреметь в столице и окрест.