Их называют "спецконтингент", а отличают по отсутствию зубов. 47news заглянул им в душу на заводе, где они вкалывают бок о бок с обычными работягами.
- Я наркоманка, тут много таких, - искренне и привычно говорит мне моя новая знакомая, будто мы с ней на тренинге в обществе анонимных алкоголиков. - Большинство на воле вообще никогда не работали. Завод дисциплинирует, человек начинает делать что-то осмысленное, раскрывается с другой стороны, совсем. Мне нравится каждый день ездить на работу, и работа тут - вполне - мне тоже нравится, - скорее, рассуждает она. Похоже, самое редкое слово в ее прошлой жизни – "осмысленное". Ей незачем притворяться – я же не из ведомственной газеты "Перековка".
Это Юля, москвичка, она хорошо выглядит - прическа, мелирование. Работала менеджером в логистической компании и заодно торговала наркотиками. Ей дали 10 лет. Очень сложно почувствовать, как это - девушке получить 10 лет, а конец срока - в 2026 году. Уже можно сказать, что скоро.
В Зимитицах она собирает комплектующие для сборки дизелей по заявкам с производства. (Чуть не напечатал – "по заявкам трудящихся"). Говорит, что счастлива, ведь попала на поселение из женского лагеря, но говорить может только о свободе: прошение о помиловании, заявление о переводе на исправительные работы, которые могут быть и дома, в конце концов, УДО через год. Такое мышление об одном и том же - не редкость для тех, кто отхватил тяжелые сроки. По тюремному это называется "гонять". Будто стоит на автобусной остановке, спешит и постоянно посматривает на часики.
Она - социальный позитив по местным меркам.
Холдинг "Кингисеппский машиностроительный завод" (КМЗ) использует труд заключенных с февраля 2021 года. Сегодня это все происходит в колонии-поселении в Княжево и поблизости – на заводе в Зимитицах. В одном цеху до 35 заключенных (варят корпуса катеров), в Зимитицах - около 45. Тут уже ремонтируют судовые и газотурбинные двигатели, есть даже литейка. Общая численность работников КМЗ на двух площадках – под 600 человек. 13% работников предприятия - осужденные. К началу сентября 2022 года на обеих площадках успели потрудиться около 200 приговоренных. 11 из них остались на предприятии после освобождения.
- Нормальная баба, не повезло просто, - скажет мне парень в спецовке из вольных рабочих. А вот если бы заглянули в колонийские документы, то наткнулись бы на термин "спецконтингент". Это, вроде бы, нейтральное казенное слово, оно употребляется уже чуть ли не столетие, а неприятное. Будто не о людях. Поэтому корпоративный сленг его и сокращает – "спецназ". Юмор исправляет.
С Юлей дружат заводские женщины, которые знают преступный мир только по телесериалам. Но она тут своя - колючая проволока между нею и нормальными отсутствует. Это сразу видно по манере общения. Из опальных её одну лично помнит даже генеральный директор КМЗ Анатолий Русин.
- Она отлично рисует, сделала эмблему спортклуба "Ратай", который мы поддерживаем. Зубастая, правда, эмблема, агрессивная немного, но это ж бойцовский клуб, - рассказал он.
Юля не только эмблему сделала: её рисунки на заводских стенах, есть и другие, но она не показывает. Извините, говорит - личное. В этом личном нет женихов, это про то, что нам может и не надо слышать.
На площадке в Зимитицах они работают везде. Кто-то подсобный, желающих учат на сложные специальности. День - как у всех, 8 часов. Их каждое утро привозит автобус в сопровождении одного конвоира. За ними специально никто не следит - они делают то же, что все. И заводская столовая кормит одинаково. Носят такую же одежду с фирменными бейджиками КМЗ. После смены их увозят в колонию, остальные отправляются домой, если живут недалеко.
- Работает нормально, никого не трогает, но встретиться на темной дорожке один на один не хотелось бы. Опасный он, чувствуется, - обрисовал мне свое ощущение спокойный крепкий мужик из заводчан.
Это про Руслана, а на счету его - двойное убийство. То есть, где-то на кладбище стоят два креста. Суд приговорил его к 24 годам и 11 месяцам. Еще бы чуть-чуть - и пожизненно. Это самый древний сиделец.
Руслан красит агрегаты, узлы готовых изделий. Он в грязной спецовке, смотрит в упор, с тяжестью, хочется отвести взгляд. И - продуманный. Умеет обосновать, зачем он тут.
- Не могу ничего не делать, и быть балластом неинтересно. Я после школы не учился нигде - сразу на фабрику. Считайте, что трудоголик, особенно когда платят достойно. Но тут не это главное. Я с вольными людьми общаюсь, это само как отдых, разгрузка психологическая. По сравнению с колонией тут как на свободе.
Другое дело, что отсидев лет 17, любой непсих стремился бы к тому самому. Но сначала нужно отсидеть треть жизни. После освобождения (это должно случиться в 2027-ом) Руслан собирается остаться на заводе - только не на этом. Его напрягают установленные во всех помещениях видеокамеры. Говорит, тотальная слежка. Я его понимаю. Представьте, что на вашей работе везде - такие глаза.
Угадайте, кто на этом снимке Руслан. Ведь он просил себя не фотографировать:
Средняя зарплата на КМЗ - 65 тысяч. Завод ежемесячно платит 28 600 рублей за привезенного з/к. Деньги идут во ФСИН. В сумму входят отчисления в Пенсионный фонд и страховые взносы, но без НДФЛ - это не трудовые, а договоры об оказании услуг. Таким образом, на оплату труда 13% работников волосовской площадки КМЗ тратит примерно в два раза меньше, чем на остальных. Экономия - 2.3 млн ежемесячно.
На вопрос, "Зачем, - для вас же это мелочь?" Анатолий Русин откровенен: "Во-первых не хватает рабочих, во-вторых имидж. Адаптация заключенных - социальный проект". Есть такое дело, но, во-первых, его "во-первых" все же насущнее. Ведь это - про то, что быть пролетарием давно не модно.
А вот этот Саша поёт, играет на гитаре, участвует в художественной самодеятельности (написал, как советскую характеристику выправил). Всему этому научился за решеткой. Хотя, вообще-то, начал в политехникуме на Светлановский площади, а потом стал продавцом-консультантом в компьютерном магазине. Но это было до того, как он получил 20 лет за разбой плюс убийство.
Какие простые слова, правда? Даже если перечитать долгий приговор, все равно жерта превратится в фамилию. А вот если с близкими убитого поговорить, с его ребенком, который уже давно не ребенок... То-то.
Теперь Саня прокладывает кабель для установки и монтажа чего-то там. Высокий, атлетически скроенный, обаятельный, с удовольствием дает мне интервью и фотографируется, говорит красиво, складно. Хоть на государственный канал в сюжет "Наши передовики".
- Завод дает адаптацию к будущей вольной жизни. Здесь мы общаемся с людьми, которые не соприкасались с тюрьмой, смотрим, перенимаем опыт. Видим, что есть какое-то благополучие, уверенность в завтрашнем дне, тут все получают заработную плату, у них всегда есть, на что купить кусок хлеба. Нас пустили в нормальную человеческую среду - это огромный плюс. Мы здесь, чтобы работать, адаптироваться и социализироваться, - бодро рапортует Александр.
Он собирается остаться на КМЗ после "звонка" и уверяет, что приложит все усилия, чтобы то, из-за чего оказался в колонии, больше не повторилось. Да уж, хватит. У него есть девушка, она тоже из заключенных, и тоже работает на заводе в Зимитицах. Понимаю.
Если спросить про Александра у местных, все улыбаются. Он не вызывает раздражения, нравится девушкам, с ним легко мужикам. Кажется даже, они в каком-то смысле видят в нем лидера. Впрочем, есть одна штука.
- Знаете, за что он сидит? - спросил я одного из них.
- Сашка-то? Да мало ли... от тюрьмы, как говорят, нельзя зарекаться, - пожал плечами мой собеседник.
Почему в колонии оказались остальные заключенные, им тоже вряд ли известно. Надо ли это вообще знать? Если рядом вкалывает человек приятный.
Лев Годованник для 47news