"Савичевы умерли все", - написала в 1942-ом в доме на Васильевском школьница. Почему там до сих пор нет музея, рассказал 47news 77-летний хозяин ее квартиры. Он живет в ней еще с военных времен.
В день 80-летия начала Блокады Ленинграда петербуржцы потянутся в памятные места - в том числе на Дорогу Жизни, где в граните высечен дневник ленинградской школьницы Тани Савичевой. В школе на Васильевском острове, в музее её имени, наверняка, проведут урок памяти. 47news поговорил с тем, кто уже 77 лет живет в квартире Савичевых, под окна которой раньше каждый день приезжало по 20 автобусов.
Александр Уралов - сегодня именитый петербуржец, а тогда месячным ребенком он оказался в доме на второй линии в мае 1944-го. Жилье в только что отремонтированном доме семья Ураловых получила после того, как в их дом на 9-й линии попал снаряд. О том, что в их квартире жили Савичевы, семья не знала. Да и не было тогда еще ленинградского кода – Савичевы.
"Мы не знали, что живем в квартире Савичевых. до 50-х годов, пока про её дневник не рассказал в своей передаче Сергей Смирнов (был ведущим радио- и телепередачи "Рассказы о героизме" – ред.). После этого началось паломничество — каждый день под окнами стояло по 20-30 туристических автобусов с включенными двигателями, особенно это касалось праздничных дат. Иногда это доставало нас, потому что невозможно было форточки открыть. Были и творческие люди. Из Москвы приезжали с заданиями, можно сказать, по госзаказу", - рассказывает Александр Уралов.
Таня Савичева начала вести дневник первой блокадной зимой. С января по май она перечисляла на бумаге даты смерти родных - бабушки, брата, двух дядей и матери. Последняя запись в дневнике: "Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня", - стала символом трагедии Ленинграда. Городская легенда утверждает, что дневник Тани цитировался на Нюрнбергском процессе, однако историки не подтверждают. Таня умерла от болезней в эвакуации 1 июля 1944 года в возрасте 14 лет. Дневник Савичевой находится в музее истории Петербурга, показывают его немногим.
Квартира, где жила Таня, расположена на бельэтаже, к ней ведет тринадцать ступенек. По словам Александра Уралова, облик дома с его детства почти не изменился — те же двери и окна, только дровами уже давно не топят, паровое отопление провели в 60-х. В нем после войны побывали поэты Михаил Дудин, Михаил Матусовский, композитор Эдуард Колмановский. Был и Никита Богословский, автор "Тёмной ночи".
"Приехал к нам пьяненький, сознался матери, что у него заказ от союза композиторов написать про Таню Савичеву. Он со своим помощником лечил мою маму два или три дня, она часто после блокады болела воспалением легких. Жили в гостинице, конечно, но приезжал к нам и пропитывался, так сказать. Про Таню вроде так и не написал. Ещё запомнился визит японского писателя и художника с семьей, который написал книгу о Тане. Они все обходили наш ковер стороной, не решались встать на него в ботинках, хоть мы и упрашивали. Обычный ковер был, довольно-таки потертый. Когда они ушли, мы очень смеялись. Мне книгу прислали, в ней иллюстрации хоть и примитивные, но с душой сделаны", - вспоминает Уралов.
В середине 70-х дом поставили на капремонт. На тот момент в квартире обитали уже фактически две семьи - Александр со своей женой и сыном, а также его мама. Приближался 30-й юбилей победы, Ураловы ожидали наплыва туристов, поэтому обратились в горисполком с предложением расселить их, а из квартиры сделать музей. В просьбе официально отказали, а не официально аргументировали — Савичевы, дескать, были нэпманами. Говорят, держали булочную рядом с домом и даже кинотеатр в центре. В семье репрессировали отца и одного из сыновей. Единственное, чего удалось добиться Ураловым, - установки мемориальной доски, там всегда лежат цветы, хотя в наше время уже не все представляют, кто такая Таня.
"Один раз прогуливался напротив своих окон. Идут четыре девушки навстречу. Одна говорит: "О, Таня Савичева, знаете, кто такая?" Ей ответили, что только Юлю Савичеву знают. У меня это вызывает смех, но горький смех. Ведь Таня Савичева - ключевая фигура для понимания истории. Она же символ сопротивления бомбежке. Недаром её с Анной Франк сравнивают, а её знает весь мир", - рассказывает собеседник.
Александр Уралов окончил Восточный факультет Ленинградского университета, занимался социальной политикой правящих кругов Ирана. После работал в Политехническом институте помощником проректора, ещё 14 лет отдал совету ректоров ВУЗов Ленинграда. В конце 80-х ушел в коммерческую структуру.
Александр Уралов, vk.com
- Вы упомянули о госзаказе, когда говорили об интересе творческих людей к вашей квартире. В чем, по-вашему, его суть и менялся ли он с годами?
- Он практически не менялся. Суть — раскрыть личность Тани Савичевой и через произведения создать героя для народа. Через стихотворения получилось, а через музыку, конечно, нет, слишком тема печальная…
- А было время, когда не было этого заказа?
- В 90-х годах. Со времени распада СССР никаких шевелений не было. Потом вернулось это все в связи с подготовкой к 300-летию города, а подготовка началась в 98 году. Сейчас тема интересна СМИ и тем, кто связан с воспитанием детей. Сужу по тому, как обращаются корреспонденты в памятные дни. В прошлом году (год 75-летия Победы – ред.) обращений побольше было, кому тут мы только ни давали пояснения…
- Почему такой провал в 90-х? У людей отшибло историческую память?
- Девяностые годы самые сложные у нас в новейшей истории — не до этого было. Люди о выживании думали. Потом появились либералисты, которые говорили, что надо было сдать Ленинград. Мол, все цивилизованные страны сдались, только поляки воевали, да мы. Эти взгляды, граничащие с антипатриотическими настроениями, — это все началось в 90-е годы и сейчас имеет свою отрыжку до сих пор.
- Как думаете, в народ глубоко проникла эта позиция?
- Думаю, что нет. Любой воспитанный человек в России понимает, что такое блокада. Тем более ясно из документов, что все равно бы все уничтожили. Немцам население не нужно было, у них цель была: Москва, кавказская нефть, за Урал загнать остатки недобитой армии, остальное - освоить.
Александр Уралов/фото Святослава Акимова, metronews
У самого Александра Уралова блокада в генетической памяти. Отец был командующим Приморским сектором обороны города Ленинграда, мать – заведовала детским отделением роддома №1, в котором во время войны размещался военный госпиталь. По материнской линии - три тети, все тоже медики. Выжили только благодаря работе – врачей кормили чуть лучше. Говорить о войне в семье не любили, только если за столом вспоминали, кого не стало. Первый серьезный разговор о блокадном времени у Александра состоялся с отцом в 13 лет. Он рассказал сыну о том, как метался между двумя бомбоубежищами – ближе к работе или к дому. Еще из детских воспоминаний – "островные" мальчики и девочки обходили стороной прачечную, там во время блокады хранили тела погибших. Они побаивались этого мрачного здания с чугунными котлами и мраморными скамьями для стирки. А было им тогда чуть меньше, чем Тане.
Анна Медведева,
47news