Ноябрь в Петербурге ознаменовался серией забастовок. Поставим вопрос по-ленински: каковы же причины подъема рабочего движения в России? Профсоюз завода «Форд» во Всеволожске отметил девяностую годовщину революции очередной забастовкой, остановив сборочный конвейер. Вслед за ними забастовали докеры Петербургского морского порта. О возможной стачке объявил и профсоюз работников локомотивных бригад Российских железных дорог. Скромные почтовые служащие, с которых в Петербурге началась эта череда выступлений, тоже дали понять, что готовы возобновить акцию.
Пугая власти призраком революции, работодатели обвинили во всем некие «лево-экстремистские силы». Так, пресс-служба ОАО «Морской порт Санкт-Петербург» заявила: «Налицо централизованное управление забастовочными процессами и народными волнениями». А губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко, напротив, назвала происходящее «абсолютно нормальной ситуацией», посредством которой будет достигнуто согласие, то есть заключен новый контракт.
Очевидно, что рабочие ведут переговоры об условиях контракта, пытаясь максимально увеличить свой доход. По сути, они хотят того же, что и большинство других граждан. Но каждый класс, каждая профессиональная группа стремится увеличить свои доходы особыми, доступными только ей средствами. Чиновники делают это с помощью взяток и откатов. Работники правоохранительных органов – с помощью неформальных охранных и детективных услуг для бизнесменов. Если судить по участившимся процессам над «оборотнями в погонах», притязания «силовиков» на долю валового дохода коммерческого сектора весьма высоки. Как показывают исследования коррупции, дополнительные доходы, как могут, извлекают работники высшего образования и медицины. У многих профессиональных групп зарплата ниже, чем у рабочих, но они не бастуют, потому что это только часть их дохода. Можно ли представить себе забастовку сотрудников ГИБДД с требованием повысить зарплату?
От всех вышеперечисленных рабочие отличаются тем, что им нечего продавать, кроме своего труда. С развитием частной собственности, возможности «левого» дохода и воровства на предприятиях для рабочих сильно уменьшились. «Несуны» скоро переведутся совсем. Имея крайне мало возможностей участвовать в обширной неформальной экономике, рабочие пытаются повысить свою долю в совокупном доходе общества открыто и организованно, пользуясь теми рычагами давления, которые им доступны. Но и возможности бастовать есть далеко не у всех трудящихся.
Более всех склонны бастовать те, чей невыход на работу наносит быстрый и наглядный ущерб и может парализовать систему: железнодорожники, авиадиспетчеры, портовые рабочие, связисты, и т.п. Толпы пассажиров ночуют на вокзалах или в аэропортах, грузы заполняют склады, молчит телеграф, убытки волнами расходятся по всем отраслям. Во всем мире работники естественных монополий прекрасно знают свою переговорную силу. Им даже не нужно выходить на улицу и стучать касками. Размер потенциального ущерба – это тоже косвенный измеритель цены рабочей силы. Докеры Петербурга и Туапсе без помощи каких-либо экстремистов имеют представление о том, насколько чувствительна экономика к перебоям в работе логистических центров.
Конвейер, гениальное изобретение Генри Форда, при определенных условиях тоже оказывается слабым местом производства, поскольку на него замыкаются все технологические потоки. Разбив производство на множество простых операций, Форд не только выжимал максимум труда за счет специализации, но и поставил рабочих в условия, когда любого из них можно было легко заменить – безработица в Америке всегда была высокой, и за заводскими воротами стояла резервная армия труда. Рабочие бастуют, когда они понимают свою незаменимость. По разным подсчетам, дефицит квалифицированной рабочей силы в Петербурге составляет 40-50 тыс. человек. Вскоре ожидается пуск еще нескольких автосборочных производств. В такой ситуации «Форд» не в состоянии пойти на массовые увольнения, и рабочие могут останавливать конвейер хоть каждый месяц.
Понятно, что забастовки – это организованные действия. Но теория заговора, экстремисты и российская политика здесь ни при чем. В 2005 г. лидер профсоюза «Форда» Алексей Этманов в составе делегации посетил сборочное производство «Форда» в Камасари, штат Байя, Бразилия. Поездку организовывала глобальная сеть TIE (Transnational Information Exchange, Транснациональный информационный обмен), которая была создана для обмена опытом профсоюзной борьбы и выработки стратегий противодействия международному капиталу. Изучив глобальный опыт рабочей борьбы, а также социальные пакеты и систему оплаты труда на бразильском заводе, Этманов перенес международную практику во Всеволожск. Задача минимум – сравнять зарплату с той, что получают фордовские рабочие в Бразилии (около 900 долл.) – практически достигнута. Этманов пообещал добиться и похожего коллективного договора: в Камасари он учитывает вредность производства, предполагает систему бонусов и даже участие рабочих в акционерном капитале.
Надо понимать, что современное профсоюзное и рабочее движение носит глобальный характер. Локальное противостояние уже не имеет смысла, поскольку транснациональные компании могут его легко нейтрализовать, перенося производства из одних стран в другие, идя на уступки в Сан-Паулу, но наступая в Джакарте. Поэтому созданы мощные международные профсоюзы, сети поддержки и передачи опыта, посредством которых и осуществляется координация действий. В мире идет сложная игра. В последние годы, например, после долгого молчания начали активизироваться китайские рабочие, организовывая новые движения, не зависимые от коммунистических профсоюзов. В 2005 г. в рабочих акциях участвовало около 5 млн. человек (в США годовой максимум – 60 тыс., в 1999). Туда сразу же приехала профсоюзная делегация США учить китайцев организованной борьбе. Результатом может быть повышение цены рабочей силы в Китае, что может изменить его инвестиционную привлекательность.
Межрегиональный профсоюз работников автопрома, в который входят «Форд», ВАЗ и еще несколько предприятий еще в августе заявлял о предстоящей кампании по повышению зарплаты. Ранее этот профсоюз подал заявку на членство в Международную федерацию металлургов (IMF), один из лидеров мирового движения, объединяющего более 200 профсоюзов в 102 странах в отраслях, где работают с металлом – от автопрома до судостроения и авиапромышленности. Заявка должна рассматриваться в ноябре этого года, а на декабрь в Петербурге уже запланировано международное координационное совещание IMF с российскими соратниками по борьбе. С этим, по-видимому, и связана активизация на «Форде».
Понятно, что для российских властей это новое явление и они еще не научились иметь с ним дело, прибегая к знакомым, но явно неадекватным методам. 14 ноября на фоне забастовок по СМИ прошла информация о том, что правоохранительные органы разоблачили некий фиктивный профсоюз, через который неназванная группа мошенников обналичила и похитила десятки миллиардов рублей. Вот, мол, истинное лицо профсоюзов. Особо отличился один из петербургских телеканалов, сделав это центральным событием вечернего эфира и пригласив лидера профсоюзов тов. Шмакова. Блестяще демонстрируя свою «компетентность», бойкий ведущий спросил профсоюзного босса: что, мол, Россия идет по пути США и профсоюзы уже контролируются мафией? Полноценного «черного пиара», однако, не получилось, поскольку тов. Шмаков просто предложил ведущему помолчать и далее умело использовал прямой эфир в качестве трибуны для общения с народом.
Советское время хотя и отличалось лицемерием, но уважение к человеку труда, которое было государственной идеологией, тогда все же присутствовало. Сегодня рабочих как будто не существует: на телеэкранах и журнальных обложках можно встретить каких угодно существ, но не людей, трудом которых создается значительная доля национального богатства. Необходимо учиться вести не только частные переговоры с рабочими о деталях контракта, но и полноценный общественный диалог. Тем более, что рабочий класс не сошел с исторической сцены, а снова заявляет о себе – уже как представитель глобального движения.
Вадим Волков, профессор Европейского университета