В Москве можно прийти в модную арт-галерею и дорисовать фингал на картине? А у нас – не вопрос. У нас художники пишут про футбол одной ногой.
В арт-пространстве IFA под эгидой Санкт-Петербургского творческого союза художников на Невском проспекте, 60, до 24 июня проходит выставка к столетию "Зенита" "ПРО ФУТБОЛ". Поднимаемся по дореволюционной лестнице на третий этаж и тут же восседает Дмитрий Шагин. Два бренда – он и Митьки – на одном пуфике. К Шагину я шагнул с предложением чуть подправить его картину – футболист мне показался немного уставшим. Давай. Взял кисть и черной краской чуть добавил тень под глазом. Естественно, добавил свою подпись. А что не так-то?
А говорят еще, что Петербург устал от Шагина.
Картину он нарисовал прямо тут, рука к руке с инициатором выставки и уже ставшим известным арт-хулиганом Александром Монастирли. Он ушел из бизнеса и нырнул в искусство в 56-лет, сегодня ему 63.
- Это Виктор Тихомиров, сценарист, режиссер, один из основателей Митьков, - показывает мне Монастирли.
Мне как-то один критик сказал, что Тихомиров будто сморкается на картину, но пластика и образы отличные. Тогда не зря сморкается.
- Футболисты у него куда-то летят? И почему у одного рот в крови? – я не хотел задавать искусственные искусствоведческие вопросы и задавал человеческие.
- Хм. На то и картина, чтобы домысливать. А мне очень нравится.
- А это что за мальчики? И почему у них нет лиц?
- Это серия "Добровольный футбол". Будущие голкиперы.
- У вратаря должны быть длинные руки.
- Ну, так мне привиделось. Тем более, он же еще маленький. И зачем лица? Это же условно, - как бы оправдалась автор, председатель Союза Ирина Музырина.
- Но мальчики не похожи. А на четвертой вообще девочка. Это девочка одного из мальчиков?
- Конечно, это разные мальчики, а девочки и собака — болельщики. Они случайные. Они шли, прогулка у них, и вдруг увидели стадион. Стали смотреть. Человек не рисует что-то, он рисует настроение, настроение футбола, - поняв с экспертом какого уровня она столкнулась, объяснила Музырина.
- Это Мария Трегубенко. Картина "Пас". Выдающийся художник, но редко заходит на выставки.
- А почему только нога?
- Через деталь передается целое. Это как японец передает цветение вишни через один цветочек. Прием паса, насколько я понимаю, она реально изучала. Это концентрация энергии.
- А Трегубенко на футбол ходит?
- Вряд ли. Но чувствуете мощь?
- "Газпром арена"? – кивнул я на работу, чуть не выдав, мол, ах, вот как на картине выглядит миллион долларов.
- Моя. Получил заказ от "Зенита", мол надо, но неясно что. "Арена" и вдалеке "Город". Понял, на этом нужно остановиться. Называется "Орбитальная станция "Зенит". Ничего другого нет. И станция сейчас взлетит.
- А вы сами на футбол ходите?
- Помню, как курил во-о-о-т такую сигару в 17-м секторе на Петровском. У меня и шарф есть очень дорогой с игры в Монако в 2008 году, когда "Зенит" взял кубок УЕФА. Я его даже стирать боюсь.
- Как же вы все-таки в художники подались?
- Спортом увлекся. Порвал позвоночник так, что ноги отнялись. В гости пришёл художник, и вот получилось.
- А это?
- Инсталляция Дмитрия Баранова. Вы, наверное, не помните, это фигурки футболистов из мультфильма "Необыкновенный матч".
- А это мой любимый Арон Зинштейн. Знаковая вещь. У них группа называется "Безнадёжные живописцы". 77 лет, красавец.
Круг художников сложен. Многие его терпеть не могут, говорят – за характер. Может, сегодня он и стареющий, но в начале нулевых продавал свои работы за очень дорого. Звезда. У него всегда куча зеленого цвета.
Арона я нашел:
- Соцреализм делал героику спорта – "Шире шаг от рекорда к рекордам", а у вас этого нет.
- Да, я больше за романтизм в спорте. Сам занимался боксом. Выставка – лучшая – живо, оптимистично, бодро.
Все же даже в соцреализме спорт мало нашел отражение. Почти весь спорт ушел в кино. В кино все движется, а картина замирает. Вот как остановить молниеносный удар?
Подходим к здоровенной картинище.
-Это не холст, - уверенно говорю я. - Брезент? - неуверенно.
- Это бывшие баннеры. Техника использует их цвета, здесь была какая-то реклама. Называется теперь баннерная живопись. А прикол в том - доступный материал, и там остаются следы предыдущих принтов.
Начинаю пытать Дмитрия Шагина:
- Вам тема футбола близка?
- Мой дедушка был страстный болельщик. Он был корреспондентом ленинградской газеты "Советский спорт". У меня все, что связано с футболом с детства, это от него. "Зенит" - чемпион. Это моё узнаваемое. Чемпионами они стали в 1984 году, и как раз тогда у нас была выставка. Ребята эту тему рисовали, и я решил спустя много лет сделать опять же - все-таки "Зенит" - чемпион.
- Митьки как-то спасали Пушкина, помните? А вы бы нарисовали, как Митьки вытаскивают из ворот "Зенита" безнадежный мяч.
- Круто! Безнадежный матч, а Митьки там вырываются с трибун и ловят. Будет такая работа, - пообещал Шагин. Публично. Запомним. И на ней может быть вторая подпись – опять моя.
- Сейчас все в АйДи, фанаты признаны чуть ли не экстремистами. Скоро и кричалки запретят. Буря Колизея превратилась в форму наблюдения и смыкание рук в ладоши.
- Лучше соревноваться на поле, чем воевать по-настоящему, - по-чеховски в бок ответил самый известный Митек.
- А это единение - не форма коллективного помешательства?
- Ну вы на рок-концерты сходите. Примерно то же самое. Люди счастливы.
- Ваш дед болел с мальком водки, с матерком?
- Ну вряд ли. Он интеллигент был. Все болельщики разные. Я веролюбивый.
Ну хорошо, а это Михаил Клеванный, он путешественник. Вот это Заза Харабадзе.
Футбол очень быстр для художника.
Мяч летит, и у мастера нет пространственного осознания. Ему же нужна размеренность, ну хотя бы лыжник. Этот хоть не подпрыгивает. Или легкоатлет со своей монотонностью. Ее можно поймать. Холст – это остановка мгновения. Молниеносность гола не может быть отражена. А мячу, победно летящему в сетку, требуется не осмысленность, а рев трибун.
Но, перефразируя героя "Пролетая над гнездом кукушки", художники Петербурга попробовали.