Евгений Викторович в любом агрегатном состоянии создает движ. Даже на том свете к нему приставили сотни бойцов. А еще говорят – его гроб бетоном залили. Феерия must go on.
Вечером 29 августа невероятная суета у Пороховского кладбища на выезде из Петербурга во Всеволожск. Смешались росгвардейцы с автоматами, полицейские с пистолетами, собаки с кинологами и журналисты. Пресса пялится на противодроновые ружья, пытаясь сфотографировать заветную могилу. Бред во всем своем великолепии. Или наоборот - великолепие в бреду.
Два пацана чуть ли не хором спрашивают: "Дяденьки, как на могилу Пригожина посмотреть?". Дети хотят чуда.
- А вы откуда узнали? - спрашиваю у белобрысых хлопцев.
- В Тик-Токе, - как само собой разумеющееся ответил старший, лет 12-ти. Звать Шуриком.
- Покажи.
- Ну вот, смотрите, - глянул он на меня зорко.
Последнее видео Пригожина из Африки: делаем Россию великой, а дальше нарезка "Вагнеров" под песню "Агаты Кристи" "А на войне как на войне": "Ляг, отдохни и послушай, что я скажу. Я терпел, но сегодня я ухожу".
- А кто такой Пригожин, знаешь?
- Он захватывал города в России и Крым хотел захватить, - уверенно ответил юный пионер кладбища.
- О как! А зачем? - удивился я уже отголоскам детского сознания.
- Ну, ему же снаряды плохие давали.
- А города в России зачем он захватывал?
- Вот, этого я пока не знаю.
- А твои мать с отцом обсуждали раньше Пригожина?
- Нет, только сегодня отчим про него заговорил.
Тут младший подал голос: "Вы только имейте в виду, что мне уже почти девять, я тоже знаю". Интересно, что он будет помнить в двадцать.
Трое росгвардейцев зубоскалят, спрашиваю, сколько им тут еще.
- Безопасность обеспечиваем, приходите с утра.
- От не в меру необузданных соратников охраняете? Или врагов? А что завтра изменится?
- Мы можем и надолго, - посмеиваясь, ответил крепыш-сержант.
После похорон несколько моих собеседников в ритуальной отрасли стали перекидываться слухами, что гроб сначала бетоном заливали. "А гроб был пустой", - не хватило мне.
Вдоль дороги - автобусы, в них скучают десятки или сотни бойцов, а вдоль периметра через каждые пять метров оцепление. Оно намного ниже, чем дорога – получается, как смотровая площадка в сафари-парке: внизу что-то опасное, а сверху зеваки. Рядом парочка с дронобоем, "Калашниковым" и биноклем. За ними речка, за речкой его могила. Только грустный сотрудник ГИБДД не впечатлен – дремлет. Ему хорошо – он в машине.
Иностранные журналисты лопочут, слегка скованы, галдят в свои камеры и наговаривают. Жеманный француз жестикулирует, надменный англичанин неподвижен, и двухметровый лось-немец мнется и постоянно курит. Нервное, наверное.
Спросил бойца Росгвардии: вас хоть меняют? Тот кивнул несколько раз, улыбнулся чужой доброте. Разговаривать им запрещено. Вокруг мошкара жужжит – здесь низина.
На входе в скромный погост - десять рамок-металлоискателей. Рядом две корзины с надписями "Стекло" и "Опасные предметы". Видимо, готовятся к паломникам. За этим счастьем машина полиции со здоровенной антенной, а за ней, видимо, полевая кухня - дымочек уютно вьется в сумерках. Здесь же минимум две сотни ртов на ночь.
Просто променад какой-то из силовиков - стоят, прогуливаются, смеются и злятся. Вот группа спецназа - бизоны на выгуле.
- Никого понимания, сколько мы здесь, - говорит один охраняющий вход другому.
- Кого менять будут? Нас или вас? - пытается понять логику сотрудник.
Зря – логику во всем этом нормальный человек давно прекратил искать.
Треск от раций стоит, словно цикады поют. К восьми вечера кладбище поглотило здоровенную пешую группу полицейских. Серьезно Пригожин за них взялся.
От синей формы стало совсем густо, уже крадется ночь, а на дороге пробка с огнями и гудками и сиренами - это образует энергичную атмосферку. Мать с коляской и двумя бабушками ошарашенно пробираются через силовой туман.
- Знаете, что происходит? - спросил я мамашу.
- Э-э-э. Вагнера похоронили. Нас не приглашали, - чуть испуганно откликнулась она.
Интересно, что будет знать о Пригожине тот, кто в коляске. Наверное, как школьники о Махно или Чапаеве.
У одного из полицейских в пакете "Чокопай". Это я так – о поварском на закуску. Тут кинолог с двумя песелями нарисовался, его питомцев я чуть раньше срисовал в специальной машине с клеткой. Жизнерадостно пытались то ли познакомиться, то ли попробовать на вкус.
Замечаю на крыше девятиэтажки неподалеку движение. Камера в помощь - трое бородатых в гражданском. Они наблюдают.
- Знаете кто это? - спросил караул.
- Знаем.
- Ваши?
- Не скажем, - улыбается с хитринкой.
- А вдруг целится в вас?
- Тогда нам не жить, - поддержал второй шутник.
- Смотрите, я предупредил.
И вдруг я понимаю, что ни одного вагнеровца на квадратный метр. Мысли в наши дни - материальны. Уверенно идут двое крайне крепких. Один - ну натурально сицилиец от пиджака до челюсти с бородкой. Второй - приземистый, рубашка так и топорщится от тяжестей в зале. В руках алые букеты.
- Можно? - вежливо спросил у оцепления один.
- Нет, завтра, - уважительно ответили им.
Решение приняли мгновенно - отошли вбок к ограде, сняли упаковку с цветов, возложили, развернулись и ушли.
Много движения, много. Отец с двумя сыновьями-подростками задумчиво хотел пройти, да развернули. Крепок родитель, основателен. Группа из трех в гражданском - их окликнули, попросили пистолеты достать при проходе через рамку.
А самый непорочный за этот день оказался таксист Абдыкерим, что вез меня обратно.
- А что здесь такое происходит? - спросил он, наблюдая эту феерию.
- Пригожина похоронили.
- А кто это?
Действительно.