Журналист пришел в пространство Виолетты Пригожиной. Этот светский салон подарил ей сын. Настало время понаблюдать за реакцией публики, ведь все изменилось.
Арт-галерея "Краски жизни" Виолетты Пригожиной не отменила в Петербурге выставку "Зачерпнуть горсть света". Принято же так начинать текст, касающийся показа картин. Но сегодня это искусственное занятие.
Похоже, впервые репортаж с вернисажа художника не тронет его работы, да и его самого. Вугар Мамедов взрослый, он поймет. Да и все пришедшие сделали максимум возможного, чтобы все текло мило и как принято.
Возрастные дамы без торжественных нарядов планировали достойно. Художники, одетые кое-как, всматривались привычно, но им это шло. Гости цвели, а земляки художника с высшими образованиями на лицах бодро говорили друг с другом на азербайджанском. Радовались. Даже тесновато стало. Все молодцы – они же знали, что сегодня матери не до экспозиции.
Фото: 47news
Никакого натяжения не ощущалось, хотя, конечно, весь этот вернисаж у матери Евгения Пригожина был обречен на удивительные декорации к произошедшему. Улыбались поголовно так, что не прекращали растягивать ярко накрашенные губы и губы просто. Фоткались и так, и с художником.
- Кто тут художник? Покажите, мне надо с ним сфотографироваться! – налетела на меня женщина, прекрасная во всех отношениях. Она явно апологет своих социальных сетей.
Я же искал, кто пошепчется о матери.
- Виолетта здесь? – осторожно спросил меня один из приглашенных. Я пожал плечами. Ее появление, безусловно, стало бы высказыванием самим по себе. Ну, не политическим же.
Фото: Группа «Художественная галлерея «Краски жизни» в соцсети "ВКонтакте"
Виолетта Пригожина
Виолетта Кировна очень маленькая, хрупкая, с аристократическим лицом. Ей 83 года. Полвека проработала в медицине, а когда сын начал становиться тем, кем мы его видели, открыла художественную галерею на Большом проспекте Петроградской стороны. Стала писать картины даже сама. Автор их видел – сочные и настырные. Вряд ли эта страсть приносит ей доход, но вы понимаете.
Торжественная часть, а именно так ее огласила сотрудница галереи, провинциально удалась. Провозглашены положенности, и шесть раз (я считал) указала – созерцайте. Дано слово искусствоведу лет двадцати. Девушка не сказала ни одного слова согласно диплому Академии художеств, но все это ничто прошло кратко. Еще немного и можно бы подставить термин "мероприятие". Зал безупречно улыбался – мы все понимаем, мы деликатные. Наконец, мелькнуло.
Вышел художник Петр Костенко – отец созданного им самим направления полиреализм - и жахнул пару слов. "Попал, попал, попал!". Зря не стал зачитывать свой манифест, мол, реальность никуда не исчезает. Пришла на зло сказка: эх, сюда бы сына, Евгения. Нравится-не нравится, а забурлило бы.
Захотелось какого-нибудь разлома, как попить. Вот под холстами повесили цены – почти все под 450 тысяч. Не хватало эха пригожинских крылатых выражений: "Пока в Петербурге не будет губернатора …". Его вопля: "Даю мильон!". А художник ему: "Меня не купишь!". Но на Неве модно быть скучными.
Так все и походили-поговорили. Ни разу никто не произнес нужную фамилию. Будто сговорились, еще до падения самолета понимая неизбежность.
Пошел я глядеть на книжные полки. Ну хоть здесь реальность. С Виолеттой Пригожиной всегда есть рядом такой огромный, подтянутый человек-воин. Он оберегает. И ему нравится печататься.
Буквы доходчивы, но искренни. Взял его томик стихов, загадал, открыл на попавшемся листе. "Справедливо поступаю: даю каждому по паю". Угадал.
Умышленно на бегу снял пару картин, что хоть в подтексте диктуют случившееся.
Ждали Виолетту Пригожину. Не надеялись, а вдруг. Чуть раньше всеми невидимо подразумевалось многое могущественное. Ей рады были ректоры и музейщики. Она не пришла.
Публика допила шампанское, и вышло хорошее настроение.