Правительство РФ сделало первый шаг на пути введения самого модного в мире "зелёного" налога - углеродного. 47news узнал, затопит нас или не затопит.
О начале процедуры формирования в России углеродного налога 23 сентября заявил премьер-министр Михаил Мишустин.
Углеродный налог - плата за вред экологии от сжигания топлива на основе углерода (уголь, нефть, газ) и связанных с этим производств, прежде всего, металлургической отрасли и минеральных удобрений. Идеология здесь направлена на глобальное сокращение использования топлива. С 2023 года Евросоюз вводит такой налог на импортную продукцию. Он может затронуть около 40% российского экспорта, а нашим предприятиям предстоит оставить в бюджетах стран Евросоюза до 50 миллиардов евро ежегодно.
Про возможное влияние всего этого на жизнь большинства россиян 47news рассказал Алексей Фадеев, профессор Высшей школы управления и бизнеса Петербургского политехнического университета.
Алексей Фадеев
- Углеродный налог, который с 2023 года собираются взыскивать страны Евросоюза с импорта продукции, полученной с помощью "грязных" технологий - экономика или политика?
- Я бы назвал это жизненной необходимостью. Эксперты считают, что к 2050 году таяние вечной мерзлоты начнет представлять значительную угрозу для планеты. Причина таяния - глобальное потепление. А оно происходит из-за выбросов в атмосферу Земли углекислого газа, настолько масштабных, что с ними перестают справляться леса, которые, как известно, перерабатывают этот газ в кислород. Основной источник углекислого газа - производства, связанные с нефте- и газопереработкой, металлургия, изготовление минеральных удобрений. Ученые придумали термин - растепление почв - разрушение некоторых пород, стабильных при вечной мерзлоте, таяние ледников, повышение уровня воды в мировом океане.
- Как-то далеко от нас с вами - простых граждан…
- Отчего же? Таяние почв за полярным кругом создаст сейсмическую угрозу - могут начать разрушаться построенные там здания, и жилые дома не станут исключением.
- Большая часть читателей живет не за полярным кругом.
- Ваши читатели живут, в основном, в Петербурге и Ленинградской области. Первые пару раз в год с интересом читают новости - справится ли дамба с очередной угрозой затопления Васильевского острова. Уверяю вас, при текущем положении дел после 2050 года может не справиться. Будем плавать на лодках по Наличной улице, а в квартиры первых этажей, видимо, забираться с аквалангами. Ленинградскую область опять же может ждать затопление населенных пунктов, расположенных на берегах рек, озер, Финского залива. Поверьте, это не далеко от нас - это трудно вообразить. Добавим трэш: растепление почв может привести к выбросам метана и, как следствие, образованию огромных воронок, в том числе, в населенных пунктах.
- С кого же правительства стран Евросоюза будут взимать этот налог? Со своих импортеров или с экспортеров?
- С экспортеров углеводородоемкой продукции. Будет нечто вроде таможенной пошлины, которая взимается при ввозе товаров. И это не абстрактные экспортеры - по статистике почти 42% российского товарооборота приходится на страны Евросоюза, и мы с вами отлично знаем, что в основном это экспорт энергоресурсов и минеральных удобрений - всего того, что подпадает под новый налог. Этот налог во многом затрагивает, прежде всего, Россию.
- Нам-то что? Ну, заставят "Новатэк" заплатить дополнительный налог при ввозе в какую-нибудь европейскую страну сжиженного природного газа. Видимо, в этой стране СПГ купят у "Новатэка" по более дорогой цене. Но где "Новатэк" и где простые смертные…
- А почему вы решили, что российские экспортеры смогут переложить этот налог на плечи европейских импортеров? Мы же не единственные поставщики, мы живем в мире конкуренции. Никто не мешает европейским импортерам начать закупать продукцию какого-либо другого поставщика (например, австралийского), который согласится вычесть новый налог из своей прибыли. А это может привести к сокращению прибыли российских производителей, сокращению их отчислений в бюджет - вот вам толчок инфляции. Не забывайте и про мультипликативный эффект: теряя прибыль, любая отрасль пытается компенсироваться путем повышения цен на другие свои услуги. Начнет металлургия терять прибыль из-за углеродного налога - начнут дорожать металлоконструкции, а значит, и квадратные метры строящегося жилья. Трудно придумать более актуальную проблему для таких привлекательных с точки зрения внутренней миграции регионов как Ленобласть и Петербург. А ещё нам, возможно, придется больше тратить на крупы, овощи, фрукты - на внутреннем рынке могут подорожать минеральные удобрения, они тоже попадают под углеродный налог.
- Хоть одна хорошая новость в этой новости есть?
- Идея углеродного налога отлично ложится в модную в мировой экономике концепцию Sustainable Development - устойчивого развития. Речь идет о гармоничном равновесии промышленного, социального и экономического развития регионов, страны в целом. Концепция предполагает защиту уязвимых сторон - в нашем случае окружающей среды. Мы говорим про инвестиции в зеленую экономику, начиная от научных исследований и заканчивая исполнением конкретных технических решений.
- Мы тут где?
- Вы же пишете про черный снег в Высоцке и в Усть-Луге, про угольную пыль, которой дышат жители окрестных населенных пунктов - там не обычные люди? Думаете, нет технологий защиты? Есть, конечно, - нет финансовой заинтересованности в них вкладываться. С появлением углеродного налога она появится. Любые инновации и их внедрение предполагают новые рабочие места - их тоже займут самые обычные люди. С появлением углеродного налога появится стимул к развитию инновационных технологий, которыми тоже будут заниматься обычные люди.
- Мишустин говорит о введении российского углеродного налога. Получается, "Северсталь" изготовит свою металлопродукцию, заплатит углеродный налог в российский бюджет, потом отправит эту продукцию в Евросоюз, где заплатит еще один углеродный налог в бюджет какой-нибудь европейской страны. Кажется, стальные ложки-вилки в магазинах нам придется покупать по цене серебряных.
- Вы не так поняли. Идея заключается в том, чтобы в России появился углеродный налог, который будет признаваться Евросоюзом, что позволит заключить межправительственные соглашения об отсутствии двойного налогообложения в этой сфере. Насколько я знаю, такие схемы уже действуют для Австралии, Японии и Канады, чью продукцию Европа тоже активно потребляет. Для России необходим налог, который отвечал бы нашей специфике, который сделал бы углеродное налогообложение максимально комфортным для бизнеса. Россия в этом плане выгодным образом отличается от Евросоюза - на нашей территории располагается огромное количество лесов. Есть исследования, согласно которым наши леса способны переработать больше углекислого газа, чем производит вся наша промышленность. Остается интегрировать это фактор в системообразование нового налога и сделать его в результате ниже, чем тот, который вводит Евросоюз с 2023 года.
- Но это же просто математика.
- Не совсем так. Евросоюз давно пытается диктовать свои правила - и это уже политика. Фактически, задача появления российского углеродного налога - убедить Евросоюз учесть не только вред, который наносят планете наши производства, но и пользу, которую ей приносят наши леса. У атмосферы Земли, как известно, нет границ. Поэтому российские леса перерабатывают углекислый газ, который производят не только российские предприятия, но и любые другие - в зависимости от розы ветров, а не планов политиков.
- Политика в углеродном налоге есть?
- Думаю, да. С его помощью Евросоюз пытается принудить Россию начать отказываться от добычи и использования углеводородов - а ведь углеводороды, их ресурсная база на арктическом шельфе в особенности - наше глобальное конкурентное преимущество. Углеводородный потенциал нашего арктического шельфа оценивается в 100 млрд тонн нефтяного эквивалента. Для сравнения: во всей России в год добывается около 500 млн тонн нефти и газового конденсата. Евросоюзу выгодны любые способы ослабить свою энергетическую зависимость от России.
Лев Годованник,
47news