Впервые со времён Александра III изолятор № 1 "Кресты" открыл камеры для простых посетителей. Здесь нет дыхания смерти, и даже Ильич до сих пор жив. Но сюда надо приводить чиновников, чтобы поняли, какие запахи остаются в стенах навсегда. И как выглядит "небо в клеточку" в здании, где есть своё и у Владимира Путина.
- До скольки сегодня передачка? – с таким вопросом обязательно подходили к тем, кто в 90-ых годах по вокзальной или какой другой надобности надолго приклеивался в седьмом часу утра к выходу из метро "Площадь Ленина".
- Они же все в "Кресты", друг с другом здороваются, очередь занимают. Пошли, подальше отойдём. Не дай бог, - шепнула и мне как-то мама, когда мы ждали зимой с электрички родню. Время было не только холодное, но и голодное, потому пакеты в руках женщин, полные еды, вызывали не страх, а вопрос "откуда?"
Это сейчас нельзя называть названия наркотиков и способы самоубийств в газетах, а тогда по телевизору показывали, как чеченцы казнили русских салаг в форме, вбивая нагрудные жетоны в грудь и отрезая голову. Просто ставили плашку "нервным и детям не смотреть", и дети смотрели. Так что крутившаяся картинка из следственного изолятора номер один, куда вечно помещали в то время, например, депутата Шутова, не удивляли даже школьников.
Потому и это "Не дай бог" заставляло вдавливать голову в стекло автобуса, когда проезжали по Арсенальной набережной, в сторону надписи "Бюро пропусков". Железный заборчик не выше, чем у любого детсада, калитка, ступеньки. Когда через десяток лет сюда начали водить экскурсии, пришлось отстоять очередь, чтобы записаться, а после и два часа пошататься по морозу. Иначе в дверь, окаймлённую ореолом запретов, было не зайти.
Валентин Илюшин
За четыре дня до наступления 2018 года заключённым сделали подарок и окончательно очистили от них корпуса из красного кирпича, которые с неба напоминают крест. Система исполнения наказаний так устроена, что редкий заключённый расскажет об устройстве учреждения, которое стало для него домом на месяцы или годы. Путь "камера - прогулочный дворик" не располагает к картографии. Так что во вторник, 19 июня, впервые за 125 лет комплекс зданий, основанных ещё при Александре III, разрешил себя, что называется, пощупать.
К посещениям чуждых элементов вроде журналистов "Кресты" привыкли. Хотя экскурсии лет пять назад запретили, их маршрут отлажен. Вот вам таблички на дверях в хозяйственный корпус с данью уважения к бывшему узнику Константину Рокоссовскому и всем сотрудникам, павшим в войну.
Вот храм, открытый при императоре, превращённый в клуб при вожде пролетариата и возродившийся при национальном лидере. Пока история таскала туда-сюда крест, так и не нашли денег на ремонт, потому изображения святых на стенах аккуратно и наполовину закрашены эмульсионкой. Фотограф 47news помнит, как в 80-х снимал здесь соревнование КВН – сцена была прямо на алтаре, зрители сидели там, где положено стоять и молиться. Десятилетие назад церковь вернула своё, но если взглянуть за колонны, можно заметить сваленные друг на друга стулья.
Тут и музей, в котором и макет изолятора, и сделанные из хлеба шахматы, и даже пальто Пчёлы из сериала "Бригада". Есть даже силуэт Дзержинского, продержавшегося внутри храма до 90-летия революции. Проводят и по отделению для следственных мероприятий, там 27 комнат, в которых из мебели – деревянный стол и две скамейки на железных ножках.
Валентин Илюшин
Только всё это не более чем часть туристической прогулки, а настоящее начинается за дверью с надписью "Закрывать на два оборота ключа". Расположена она на первом этаже центра креста, от которого идут четыре так называемых луча. Архитектор Томишко спроектировал здания так, что надзиратель, поворачивая голову, может просматривать все коридоры. Покрытие на полу есть только вдоль камер, а основное пространство коридора – это дыра, обтянутая сеткой.
Так вот, до этого места пускали и тех, кто пришёл просто поглазеть, потому первой моей реакцией было отворить то, что надо запирать на два щелчка. Сопровождающая нас сотрудник пресс-службы по имени Наталья пожала плечами, мол, давайте заглянем, раз не страшно. "Здесь содержались особо опасные преступники. Те, кто шёл на пожизненное", - честно предупредила она.
Валентин Илюшин
Дальше свет только из окон – электричество не положено в целях экономии. Да и машинально протянутая в коридоре рука в сторону выключателя находит лишь вырванную с мясом коробку. Рубильник один на весь блок, свет делился на дневной и ночной, то есть, темно, как сейчас, здесь не было никогда.
Пол похож на кафельный, но, по факту, это просто бетон. Грязно-синие железные двери, пережившие все наши войны и бунты и только скрипом выдающие то, что они видели не только Ленина, но и тех, кто был до него. Даже если здесь начать тереть мочалкой, грязь впитается только глубже.
Валентин Илюшин
Сравнительно недавнее пребывание людей выдаёт запах. Такой ещё встречается в уборных старых вокзалов. Здешним обитателям разрешалось курить, но это не табак. Понятно, что пот и другие естественные приметы человеческой сущности. Это всё здесь, как радиация в Чернобыле, навсегда, кто бы ни пытался выковырять. Тем более тут и не постараешься, ведь окна закрыты решёткой, а нараспашку их можно отворить только в виде форточки.
Валентин Илюшин
В двери есть глазок и "кормушка" - открывающееся окошко, через которое подавали еду. Всё нараспашку, потому можно войти в любую камеру. Внутри всё одинаковое и тёмно-зеленое: две железные доски друг над другом, именуемые нарами, напротив – стол, стул, и полочка на стене. Унитаз с одной стороны огорожен ширмой, над ним раковина, а над ней – зеркальце. Кажется, что такое легко можно разбить и тем самым добыть себе орудие, но вроде экземпляры везде целы. Из кранов - только холодная вода.
Площадь – восемь квадратов. Теоретически, рассчитано на двоих, но в 90-е легко могли засунуть и десяток, тогда при лимите в 2 тысячи здесь содержалось 12 тысяч заключённых. Книги воспоминаний унизаны картинами, как они в буквальном смысле стояли в камерах, спали по очереди, а когда надзиратели приводили новеньких, просто не открывали дверь, так что приходилось вталкивать и передавать личные вещи через головы.
- Вот чиновник ворует-ворует потихоньку. А его бы заранее сюда привести, чтобы он знал, как нужду при сокамерниках будет справлять, - произнёс очень довольный фотограф, проскакивая дальше.
Валентин Илюшин
Странно, но никакого чувства столкновения с зарядом отрицательной энергетики не происходит. На кладбище веет умиротворением, в онкологической больнице воздух состоит из смерти. А здесь, после входа в камеру, охватывает лишь тревога, волнение, от которого недалеко до паники. Но это, согласитесь, признак того, что человек жив, пусть и окунулся в совсем непривычную атмосферу.
Вот только за две полки в коридоре, набитые книгами, становится обидно. Все ушли, а их не взяли. Может и к лучшему, что в темноте их практически незаметно.
Валентин Илюшин
Совсем обнаглев, мы поднимаемся сразу на четвёртый этаж. Для этого надо пройти по шаткой лестнице, похожей на верёвочную, до того она узкая. Ступеньки шатаются и скрипят, под ногами что-то да явно может отвалиться. Ожидать другого не приходится, ведь ремонт тут если и был, то частичный и косметический. Уверенности шагу придаёт лишь то, что при царях делали крепко.
Везде примерно один и тот же смысл, но на верхних этажах ещё и валяются ошмётки быта бывших постояльцев. Целлофановые пакетики, банки с остатками масла, матрацы, высунутые на просушку. Кое-где над туалетами виднеется пластмассовая трубка – для шторки. Самой занавески уже нет, а кое-где явно выдернут и линолеум.
Как в фильмах про конец света, остались вещички сотрудников, следивших на порядке на этаже. Проще говоря – для вертухаев. Для них организована небольшая будочка метров пять площадью. В нём – стол, стул, табуретка и полочка на стене.
Вам не показалось – точно такая же фраза была выше.
Валентин Илюшин
Пробежаться не получится, но пройти из одного коридора в другой – легко. Можно представить, как тут передавали так называемых коней из одной камеры в другую – послания или вещицы. Или как переговаривались – один выкрикивал номер камеры, задавал вопрос, а все остальные молчали, пока длилась беседа. Говорить, кстати, надо было громко, потому что мой крик: "Подождите" у окна был явно не услышан возле выхода.
Есть здесь и не такие удручающие инсталляции. Бывший начальник "Крестов", а сейчас замначальника УФСИН по Санкт-Петербургу и Ленобласти Алексей Чергин задумал возродить дизайн царских времён. Краску сняли вплоть до красного кирпича, покрасили его, кажется, лаком, и получилось лучше, чем в кино. Отсек считается элитным, здесь поприличнее кровати. Да и лампочки горят.
Валентин Илюшин
Появление "Крестов-2" началось отсюда же, после того, как в начале 2000-х в камеру № 371 постучался Владимир Путин. Теперь это что-то вроде реликвии. На вопрос вроде "Граждане, чего вам не хватает?" тут ему ответили чем-то вроде "А сам не видишь?" Теперь в это помещение свалили матрацы. Появившийся как раз на моменте, когда мы пристраивали железную кружку к оставленному "Войне и миру", Чергин сходу повёл в апартаменты напротив.
"Вот, здесь Керенский сидел", - с гордостью сообщил он. Келью, по его идее, восстановили по образу дореволюционных времён. Здесь одна кушетка, красный стол и табуретка, зелёно-жёлтые стены, полка с вещами, деревянный туалет. Такой, одноместной, задумывалось это место заточения в позапрошлом веке.
Кроме Керенского, из известных на весь мир здесь успели побывать Владимир Набоков, Лев Троцкий, Георгий Жжёнов, Андрей Туполев, Лев и Николай Гумилёвы, Леонид Пантелеев. Но за давностью лет толковых архивных сведений, какие именно номера камер у них были, не сохранилось.
Валентин Илюшин
В кабинете самого Чергина, кажется, всё, что должно быть у человека, чья работа заключается в наблюдении за болью мира. Красные шторы, стены, пять российских флажков, патефон, зелёная лампа, кресла под старину, пейзаж города и два компьютера. "Я на футбол", - сказал он, быстро переоделся в оранжевую форму и ушёл стоять в воротах. Поле, на котором собрались сотрудники, как раз рядом.
Выйдя во дворик, встречаешь взрослых мужчин в обычной одежде, но с бейджиками. Тех, кто отбывал наказание в колонии-поселении в Борисовой Гриве, полторы сотни. Их перевели сюда и теперь они живут в хозяйственном блоке. Их осудили за нетяжкие преступления, вроде невыплаты алиментов, они имеют право свободного перемещения по территории. Говорят, не любят переутруждаться и на просьбы сотрудников подмести или принести что-то отвечают отказом с цитатами из трудового и уголовного законодательства.
Последняя фраза - не элемент пропаганды демократии в рамках мундиаля, а сама демократия.
Валентин Илюшин
В качестве уж совсем роскошного подарка нас провели и в прогулочный дворик. В каждом блоке он отдельный. Заключённых проводили по узкой тропинке, слева по которой бетонная стена, а справа – решётка с собаками. Эта дорога ведёт в коробки по типу комнат, в каждую заводят согласно их пребывания в камерах. Бывать по площади метров пятнадцать можно было ровно час, это называлось прогулкой. Вместо потолка тут натянута проволока и увидеть чистое солнце нельзя. Видимо, отсюда и пошло выражение "небо в клеточку".
Валентин Илюшин
Над всем этим замкнутым пространством, на вышке, стояли автоматчики, а сейчас от них остались лишь кнопки объявления тревоги и щиток с "Осторожно – убьёт". И блестящий вид на Неву. Каждый раз ему надо было подняться по скользкой лестнице наверх и умудриться не свалиться через низкие решётки во время обхода периметра.
Одной из загадок "Крестов" является сейф, который так хитро устроен, что его могут открыть только действующие начальники заведения. То есть имеющие ключ и знающие, какие кнопки в какой последовательности нажимать. В связи с переездом многих мучал вопрос, возьмут ли его в Колпино. Пробовали, не смогли поднять, оставили. Тем более над ним так симпатично смотрится плакат "Спасибо, Россия, за мир в Крыму" с изображением военнослужащих.
Не увезли и голову Владимира Ильича, примостившуюся в небольшом садике. На бюсте выгравирована дата рождения Ленина, а даты смерти нет. Получается, здесь он действительно вечно живой и вечно в заточении.
С будущим изолятора пока не определились. Хотели сделать гостиницу, снести, отдать на растерзание киношникам. А ещё можно было сделать тут квесты и искусствоведческие пространства. Но в нынешнем виде городу эти корпуса не нужны, а сносить их из-за исторической ценности нельзя.
"Крестам" надо отдохнуть.
Юлия Гильмшина,
47news