В Кремлевском дворце на Госсовете, посвященном образованию, губернатор Ленобласти вряд ли произнесет то, что рассказал 47news. А мы себе это можем позволить. И поверьте, это интереснее того, что сегодня выслушал Владимир Путин.
С полудня 23 декабря, как и все губернаторы России, Александр Дрозденко находился на Госсовете, где обсуждалось совершенствование системы общего образования. А у нас, как говорится, с собой было. Ведь не так давно состоялся наш разговор с Дрозденко по более важному поводу – воспитанию. Мы записали и его, и теперь он точно попал в кадр. Представим, что сегодня он произносит эти слова перед президентом.
Сразу скажем, что нас не уполномочивали, но того, кто не рискует – читают меньше.
Начал бы с протокольного: "Уважаемые коллеги, добрый день. Пользуясь случаем, я хочу обратиться к пацанам."
Ну, а потом: "Хороводить в области я начал из-под стола, а лидерству меня научили затрещины Филиппка. Согласен, это смелое заявление для губернатора. Вот и первый мой совет – дорогим моим уличным пацанам.
Из Казахстана, где я родился, мы приехали вместе с родителями в лохматом 1975 году, и 1 сентября пошел я в пятый "А" класс "восьмилетки" в Разметелево. Это была новая, только что открывшаяся школа, а большинство ребят четыре класса до этого учились в старой, деревянной. Конечно, они сдружились в одно ядро, а тут - я. И не только новенький, но еще из Казахстана. Для них это было, как из Африки. К тому же у меня еще говорок южный был. В общем, как иностранец. Это прошло примерно через год. Но этот год надо было еще продержаться.
Тогда я был маленький. И по годам, и по росту, и по весу. За удочкой мог спрятаться. Стоял в шеренге чуть ли не последним. И пошло то, что встречается, я уверен, во всех школах на планете. То толкнут под руку, когда в столовой сидишь с котлетой на вилке, то подзатыльником шапку собьют под общее ржание. Больше всех старался парень по имени Филипп, откликавшийся на Филиппок.
А когда зима пришла, то пришлось вставать на лыжи. А я из степей. Вот явился я на первое занятие с широкими, дешевыми лыжами, в валенках, крепления на резинке, палки нашел только длинные – выше ушей, в шапке-ушанке. В общем, карикатура на Чука и Гека. А для сверстников – праздник. Они же привыкшие к колтушским горкам. Что тут началось! Как они подтрунивали. Я в обиду и в драку, а мне по соплям.
Пришел домой – соплю. Мама моя в этой же школе учительницей русского языка и литературы работала, но мы с ней договорились, что она меня в школе не замечает. Отец пришел – она к нему. Он – не лезь. Сами пусть разберутся. И записал меня в лыжную секцию. Понеслось – три раза в неделю тренировки. Короче, пыхчу.
Но это первое время мало на что влияло. Нет в жизни такой таблетки, чтобы раз и на следующее утро ты проснулся в сказке. Я переживал. Мне не стыдно это говорить, но и плакал порой втихомолку. Нашел я отдушину на сопках за Разметелево. Там же доты от войны сохранились. Обменял что-то на самодельный деревянный автомат Шмайсер и бегал туда. Представлял себя командиром разведгруппы. Перебегал из окопа в окоп, стрелял, командовал. Некоторые пацаны со мной увязались. Стало полегче.
Летом на каникулах увезли меня к бабушке под Оренбург, в глубинку. Окреп. Начал учиться в шестом классе – опять та же песня с издевками. Решил – пора. Или – или.
Нашел кабель, в обмотке которого были, помню, такие маленькие кубики из свинца, выдрал их и расплавил. Свинец же быстро на огне становится жидким. Налил его в столовые обыкновенные ложки для супа, и получились две шпанские биты.
Пацаны, если вы сделаете то же самое, то ваши мамы из меня сделают то, о чем Филлипок и не мечтал. Я вас не учу. Пожалейте руководителя.
И на следующий день дождался от Филиппка оплеухи. Ну и в нос ему одной рукой с битой и в глаз другим кулаком с битой. Он опешил и присел на попу. Его кореша вступились. Мне досталось крепко, но и им не сахар.
Пришел домой, но уже не ною. Довольный. Мама руками всплеснула. Пришел отец, зашел тренер. Говорят – все нормально, сами разберутся.
На следующий день сам подошел к Филиппку и говорю: пошли на задний двор, разберемся один на один. Он не струсил, но и получил. Я тоже, конечно.
И все как-то уладилось. В десны не целовались, но уже без мелких пакостей. На лыжах навострился, даже местных финнов стал опережать. Финнами мы называли ребят с финскими фамилиями. А потом вообще мир — дружба — жвачка.
В школе у меня после этого примерного поведения никогда не было – надо же было фасон держать. Учился неплохо, но с фортелями. Например, долгое время в дневнике вместо "история" писал "издория". Как завороженный. Отчего это, честное слово, не знаю.
А жили мы тогда в двухкомнатной коммуналке, на третьем этаже, трехэтажного дома в Разметелево. Он и поныне там стоит. В одной комнате – я, сестра моя младшая, родившаяся в 1971-м, мать и отец. Мама вечерами с тетрадками, отец утром на дойку, он же зоотехником был. А вечером придет еле живой. Кроватка сестры, у них диван, а я на матрасе под столом. Места-то больше не было.
Но там было здорово, будто свой домик. Там я читал первые книги про рыцарей. Мечтал с героями польского фильма "Крестоносцы", "Александра Невского". Представлял, Филиппка в доспехах и как я его буду рубить в атаке.
Я ему благодарен. Я тепло вспоминаю ту жизнь под столом. Думаю, там я начал формировать лидерские качества, которые и помогли мне стать губернатором.
Так что, пацаны, будьте добрее друг к другу, а если уж идет криво и несправедливо, то если уж слезы, то в одиночку. Если уж стоять за себя, то с решимостью.
И какой дурак сказал, что через тридцать лет кто-нибудь из вас не будет главой нашего региона? Будет. А будет у него секундочка, вдруг вспомнит совет своего предшественника на этом посту и улыбнется.
Мне будет очень приятно.
Родители, не ругайте меня строго, если не согласны. Я же шутя и по- доброму".
Хотя вместо слова "родители" губернатор сказал бы: "Владимир Владимирович".
Расшифровал запись разговора с Александром Дрозденко и немного привел ее в порядок Евгений Вышенков,
47news