НАВСТРЕЧУ ОКТЯБРЮ: Those Were The Days
Русские цыгане, 1927 год. (с) из Российского государственного архива кино фотодокументов
100-летие Великой Октябрьской – дата нам близкая. Те, кому сегодня за 35, – сформированы советской властью. И это, так или иначе, аукается тем, кто помладше.
47news продолжает сериал о песнях, что помогали жить и работать, любить и выживать нашим коммунистическим предкам. Сегодня рассказываем о дороге длинной.
47news продолжает сериал о песнях, что помогали жить и работать, любить и выживать нашим коммунистическим предкам. Сегодня рассказываем о дороге длинной.
Ехали на тройке с бубенцами,
А вдали мелькали огоньки…
Эх, когда бы мне теперь за вами,
Душу бы развеять от тоски!
А вдали мелькали огоньки…
Эх, когда бы мне теперь за вами,
Душу бы развеять от тоски!
У романса «Дорогой длинною» счастливая судьба. Его поют на английском, французском, итальянском, финском и даже японском языках Его знает и любит весь мир. По настроению, по мелодике «Дорогой длинною» – возможно, один из самых «русских» романсов. В нем есть все, что живет в загадочной славянской душе: удаль и грусть, воспоминание о былом счастье и сожаления о невозможности его вернуть. Быть может, поэтому романс частенько считают старинной народной песней.
«Дорогой длинною» .Русский романс, написанный Борисом Фоминым (музыка) и Константином Подревским (слова). Исполняет Александр Вертинский.
Самая первая версия романса, записанная Церетели в 1925 году.
Тамара Церетели "Дорогой длинною"
(музыка - Борис Фомин, слова - Константин Подревский)
А между тем, он был написан не так уж и давно – в советское время, в 1924 году, композитором Борисом Фоминым (1900-1948) и поэтом Константином Подревским (1888-1930). Трудно сказать, где произошло знакомство этих двух творческих личностей – можно лишь предположить, что это случилось в Ассоциации московских авторов (АМА), что была средоточием всей романсовой жизни в Москве образца 1920-х. Именно здесь действовало самое мощное в СССР кооперативное издательство старинного романса, сюда часто захаживали поэты и композиторы.
Бытует версия, что первоначальный текст «Дороги длинной» написал сам Фомин в пору своей любви к Мане Небольсиной.
То была необыкновенно красивая девушка с цыганскими кровями, мечтающая о карьере певицы.
Отношения между ними развивались долго и трудно. Моро (как называли Маню в семье) не спешила отвечать своему обожателю теми же чувствами, и завоевать ее Фомину помогли романсы. В том числе - «Дорогой длинною».
Вот только первый вариант стихов показался Подревскому «слишком уж цыганским», и он существенно подредактировал их, оставив без изменения только припев.
То была необыкновенно красивая девушка с цыганскими кровями, мечтающая о карьере певицы.
Отношения между ними развивались долго и трудно. Моро (как называли Маню в семье) не спешила отвечать своему обожателю теми же чувствами, и завоевать ее Фомину помогли романсы. В том числе - «Дорогой длинною».
Вот только первый вариант стихов показался Подревскому «слишком уж цыганским», и он существенно подредактировал их, оставив без изменения только припев.
(с) wicimedia
Дорогой длинною,
Да ночкой лунною,
Да с песней той,
Что вдаль летит звеня,
Да с той старинною,
Да семиструнною,
Что по ночам
Так мучила меня…
Да ночкой лунною,
Да с песней той,
Что вдаль летит звеня,
Да с той старинною,
Да семиструнною,
Что по ночам
Так мучила меня…
Впервые текст и ноты «Дороги» были опубликованы в 1925 году тиражом в 10 тысяч экземпляров. На обложке был помещен портрет Тамары Церетели. Она и была первой его исполнительницей.
Ноты Борис Фомин, репертуар Тамары Церетели, слова Подревского, Дорогой длинною, 1929 год.
Включала «Дорогу» в свой репертуар и Елизавета Белогорская, певица и известная поэтесса, автор популярного романса «Вам девятнадцать лет». Но в интерпретации этих двух замечательных певиц песня поначалу особого успеха не имела. Романс так и не стал популярным, а вскоре и вовсе исчез с эстрады, после того, как в 1929 году на Всероссийской музыкальной конференции приняли решение запретить издание и эстрадное исполнение романсов, – наряду с прочими пережитками буржуазного строя они оказались вне закона.
Согласно директиве «Главреперткома», поделившего эстрадный репертуар на четыре группы, почти все романсы Бориса Фомина были отнесены в контрреволюционный разряд «Г». Обвиненный в упадничестве композитор оказывается за бортом официальной музыкальной жизни. А тут еще и умирает его добрый друг и соавтор Константин Подревский: в 1930 году поэт имел неосторожность опоздать со сдачей декларации о доходах фининспектору, и в наказание у него, безо всякого суда, конфисковали все имущество. Поэт угодил в больницу, из которой больше не вышел.
Согласно директиве «Главреперткома», поделившего эстрадный репертуар на четыре группы, почти все романсы Бориса Фомина были отнесены в контрреволюционный разряд «Г». Обвиненный в упадничестве композитор оказывается за бортом официальной музыкальной жизни. А тут еще и умирает его добрый друг и соавтор Константин Подревский: в 1930 году поэт имел неосторожность опоздать со сдачей декларации о доходах фининспектору, и в наказание у него, безо всякого суда, конфисковали все имущество. Поэт угодил в больницу, из которой больше не вышел.
И все же Борис Фомин не перестает писать романсы, но отныне они становятся лишь произведениями «неизвестных авторов». Период творческого безвременья совпал для Фомина с крахом личной жизни.
После смерти трехлетнего сына Кириши он расстается с Моро и в начале 30-х годов заводит роман с актрисой Малого театра Надеждой Арди, которая становится его женой. Этот брак тоже не стал долговечным. Женщины всегда обожали Фомина, а ему состояние влюбленности было необходимо, чтобы писать музыку.
После смерти трехлетнего сына Кириши он расстается с Моро и в начале 30-х годов заводит роман с актрисой Малого театра Надеждой Арди, которая становится его женой. Этот брак тоже не стал долговечным. Женщины всегда обожали Фомина, а ему состояние влюбленности было необходимо, чтобы писать музыку.
Борис Фомин и Тамара Церетели, 1920 г.
(с) wicimedia
В 1937 композитора арестовывают. Для того, чтобы стать «врагом народа», в те годы было достаточно малейшего повода, а «неразборчивый в связях» «фокстротчик» и «цыганщик» Борис Фомин представлял удобную мишень. Восемь месяцев он провел в Бутырской тюрьме, соглашаясь с нелепыми обвинениями.
Оказавшись на свободе, композитор по-прежнему готов был писать романсы, которые теперь никому не были нужны. Фомин понадобился, лишь когда грянула война, за годы которой он сочинил полторы сотни фронтовых песен. Созданный им театр «Ястребок» долгое время оставался едва ли не единственным театром в Москве, где шли концерты и спектакли, созвучные времени.
Но даже это не уберегло Фомина от забвения. Кампания против Зощенко и Ахматовой, развязанная печально знаменитым постановлением 1946 года, стала сигналом к очередной травле интеллигенции. Музыкальная критика не преминула вновь вспомнить о «безыдейном пошляке» Фомине. Наверное, это стало последней каплей для композитора, здоровье которого после всего пережитого сильно пошатнулось. Денег на необходимые лекарства не было, он давно вел полунищенскую жизнь.
Вернувшиеся из эвакуации коллеги не спешили ему на помощь: дружба с опальным Фоминым могла отразиться на собственной карьере. В 1948 году Борис Иванович Фомин умер. Ему было только 48 лет. Такая несчастная судьба могла постичь творческую личность только в СССР.
Оказавшись на свободе, композитор по-прежнему готов был писать романсы, которые теперь никому не были нужны. Фомин понадобился, лишь когда грянула война, за годы которой он сочинил полторы сотни фронтовых песен. Созданный им театр «Ястребок» долгое время оставался едва ли не единственным театром в Москве, где шли концерты и спектакли, созвучные времени.
Но даже это не уберегло Фомина от забвения. Кампания против Зощенко и Ахматовой, развязанная печально знаменитым постановлением 1946 года, стала сигналом к очередной травле интеллигенции. Музыкальная критика не преминула вновь вспомнить о «безыдейном пошляке» Фомине. Наверное, это стало последней каплей для композитора, здоровье которого после всего пережитого сильно пошатнулось. Денег на необходимые лекарства не было, он давно вел полунищенскую жизнь.
Вернувшиеся из эвакуации коллеги не спешили ему на помощь: дружба с опальным Фоминым могла отразиться на собственной карьере. В 1948 году Борис Иванович Фомин умер. Ему было только 48 лет. Такая несчастная судьба могла постичь творческую личность только в СССР.
***
Второе рождение романса «Дорогой длинною» состоялось уже за рубежом, когда ее переработал и спел Александр Вертинский.
Точная дата первого исполнения неизвестна. Во всяком случае, версия о том, что Вертинский пел этот романс еще до отъезда в эмиграцию, на своем первом бенефисе в Москве в ноябре 1917 года, является неправдоподобной. Певец уехал из России за четыре года до того, как романс был написан Фоминым и Подревским.
На первый взгляд, Вертинский несущественно изменил и текст, и аранжировку романса.
Но, тем не менее, он стал другим. Оставив прежним припев, Александр Николаевич написал принципиально новые два куплета:
Точная дата первого исполнения неизвестна. Во всяком случае, версия о том, что Вертинский пел этот романс еще до отъезда в эмиграцию, на своем первом бенефисе в Москве в ноябре 1917 года, является неправдоподобной. Певец уехал из России за четыре года до того, как романс был написан Фоминым и Подревским.
На первый взгляд, Вертинский несущественно изменил и текст, и аранжировку романса.
Но, тем не менее, он стал другим. Оставив прежним припев, Александр Николаевич написал принципиально новые два куплета:
Александр Вертинский
(с) wikipedia.org
Так, живя без радости, без муки,
Помню я ушедшие года
И твои серебряные руки
В тройке улетевшей навсегда.
Помню я ушедшие года
И твои серебряные руки
В тройке улетевшей навсегда.
Дни идут, печали умножая,
Мне так трудно прошлое забыть.
Как-нибудь однажды, дорогая,
Вы меня свезете хоронить.
Мне так трудно прошлое забыть.
Как-нибудь однажды, дорогая,
Вы меня свезете хоронить.
С тех пор романс связывают с именем Александра Вертинского, часто забывая об его истинных авторах. Как-то, уже после возвращения из эмиграции, Вертинский зашел пообедать в ресторан Центрального дома работников искусств. Там же в компании друзей был и опальный Борис Фомин, которому оставалось жить всего несколько лет. Режиссер Давид Гутман, большой поклонник творчества Фомина, представил их друг другу: «Кстати, Александр Николаевич! Перед вами подлинный автор «Дорогой длинною». Всем присутствующим при этой встрече показалось, что Вертинский был несколько смущен.
Возможно, аранжировка Вертинского действительно мало отличается от оригинального варианта, но вот стихи – более глубокие, более исповедальные. Можно спорить о достоинствах двух вариантов текста, но в исполнении Вертинского песня звучит, словно музыкально–поэтическая иллюстрация к непростой, полной скитаний жизни артиста.
«Начиная с Константинополя и кончая Шанхаем, – вспоминал великий артист, – я прожил длинную, не очень веселую жизнь эмигранта, человека без родины. Я много видел, многому научился. Может быть, у себя дома, поставленный в благоприятные условия существования, я не дошел до такой остроты чувств, до такого понимания чужого горя, которую мне дали эти скитания. Говорят, душа художника должна, как Богородица, пройти по всем мукам. Сколько унижений, обид, сколько ударов по самолюбию, сколько грубости, хамства перенес я за эти годы!»
Возможно, аранжировка Вертинского действительно мало отличается от оригинального варианта, но вот стихи – более глубокие, более исповедальные. Можно спорить о достоинствах двух вариантов текста, но в исполнении Вертинского песня звучит, словно музыкально–поэтическая иллюстрация к непростой, полной скитаний жизни артиста.
«Начиная с Константинополя и кончая Шанхаем, – вспоминал великий артист, – я прожил длинную, не очень веселую жизнь эмигранта, человека без родины. Я много видел, многому научился. Может быть, у себя дома, поставленный в благоприятные условия существования, я не дошел до такой остроты чувств, до такого понимания чужого горя, которую мне дали эти скитания. Говорят, душа художника должна, как Богородица, пройти по всем мукам. Сколько унижений, обид, сколько ударов по самолюбию, сколько грубости, хамства перенес я за эти годы!»
«Дорогой длинною». Русский романс, написанный Борисом Фоминым (музыка) и Константином Подревским (слова). Исполняет Александр Вертинский.
Вертинский не был обладателем оперного голоса, он даже не знал нотной грамоты, но великий Шаляпин плакал, когда слушал его пение. И это миф, что до возвращения в СССР Вертинский пел только про белоэмигрантов и для белоэмигрантов. Все эти годы его хорошо знали и любили на родине. Пластинки с записями Вертинского через все границы и запреты проникали в Союз.
Актриса Татьяна Окуневская в одном из своих интервью рассказывала: «Я хорошо помню, как мы с двоюродным братом Левушкой, закрывшись в нашей комнатушке от страшного мира коммуналки, чуть ли не пальцами крутили пластинки Вертинского. А в коридоре стояли крик, шум, грохот, мат... Какой бы я была, если бы не было этих заезженных, хриплых пластинок, привезенных из Парижа? Нас, конечно, заставляли в школе учить про «красную паспортину». Но моя жизнь отсчитывается от Вертинского».
А вот какие воспоминания о посещении концерта Вертинского оставил Александр Галич:
«...И мы увидели великого мастера с удивительно прекрасным лицом, сияющими лукавыми глазами, с такой выразительной пластикой рук и движений, которая дается годами большой работы и которая дарится людям большим их талантом. Можно по-разному оценивать творчество Александра Николаевича Вертинского, но то, что он оставил заметный след в жизни не одного, а нескольких поколений русских людей и в Советском Союзе, и за рубежом, - это вне всякого сомнения.
Песни его, казалось бы, никак не соприкасающиеся с жизнью, такие, как "Я знаю, Джим", "Лиловый негр вам подает манто", "Прощальный ужин", - казалось бы - что они там, в Советском Союзе? Что значили для нас эти песни, какое отношение имели к нашей жизни? Я помню стихи Смелякова: "Гражданин Вертинский вертится спокойно, девочки танцуют английский фокстрот; я не понимаю, что это такое, как это такое за душу берет..."
Но он врал, Ярослав Смеляков. Он-то понимал, почему это брало за душу, почему в этой лирической, салонной пронзительности было для нас такое новое ощущение свободы».
Актриса Татьяна Окуневская в одном из своих интервью рассказывала: «Я хорошо помню, как мы с двоюродным братом Левушкой, закрывшись в нашей комнатушке от страшного мира коммуналки, чуть ли не пальцами крутили пластинки Вертинского. А в коридоре стояли крик, шум, грохот, мат... Какой бы я была, если бы не было этих заезженных, хриплых пластинок, привезенных из Парижа? Нас, конечно, заставляли в школе учить про «красную паспортину». Но моя жизнь отсчитывается от Вертинского».
А вот какие воспоминания о посещении концерта Вертинского оставил Александр Галич:
«...И мы увидели великого мастера с удивительно прекрасным лицом, сияющими лукавыми глазами, с такой выразительной пластикой рук и движений, которая дается годами большой работы и которая дарится людям большим их талантом. Можно по-разному оценивать творчество Александра Николаевича Вертинского, но то, что он оставил заметный след в жизни не одного, а нескольких поколений русских людей и в Советском Союзе, и за рубежом, - это вне всякого сомнения.
Песни его, казалось бы, никак не соприкасающиеся с жизнью, такие, как "Я знаю, Джим", "Лиловый негр вам подает манто", "Прощальный ужин", - казалось бы - что они там, в Советском Союзе? Что значили для нас эти песни, какое отношение имели к нашей жизни? Я помню стихи Смелякова: "Гражданин Вертинский вертится спокойно, девочки танцуют английский фокстрот; я не понимаю, что это такое, как это такое за душу берет..."
Но он врал, Ярослав Смеляков. Он-то понимал, почему это брало за душу, почему в этой лирической, салонной пронзительности было для нас такое новое ощущение свободы».
***
Ну да вернемся обратно. На «Дорогу длинную». Итак: нисколько не умаляя заслуг Фомина и Подревского, все-таки следует признать, что широкую известность их романс приобрел благодаря Вертинскому. А вот затем....
В США романс впервые исполнил дуэт «Джин и Франческа», а чуть позже американский поэт и композитор Джин Раскин перевел текст Вертинского на английский для популярной фолк-группы «The Limeliters», не погнушавшись приписать авторство себе. В английской версии песня получила название «Those Were The Days», что в переводе означает «Дни былые». Справедливости ради, следует признать, что английский текст сохраняет интонацию и настроение русского романса. В нем тоже поется о «печали по ушедшим дням, которые были так прекрасны».
В США романс впервые исполнил дуэт «Джин и Франческа», а чуть позже американский поэт и композитор Джин Раскин перевел текст Вертинского на английский для популярной фолк-группы «The Limeliters», не погнушавшись приписать авторство себе. В английской версии песня получила название «Those Were The Days», что в переводе означает «Дни былые». Справедливости ради, следует признать, что английский текст сохраняет интонацию и настроение русского романса. В нем тоже поется о «печали по ушедшим дням, которые были так прекрасны».
Those Were The Days (original) - The Limeliters, 1962
В 60-е годы в СССР, когда отношение к жанру романса начало постепенно меняться, «Дорогой длинною» начали потихонечку исполнять и Нани Брегвадзе, и Иосиф Кобзон, и даже «Песняры».
Но подлинно-триумфальное шествие романса по миру началось после того, как сам Пол Маккартни предложил исполнить его молодой начинающей валлийской певице Мэри Хопкин (Mary Hopkin). Ее сингл «Those Were The Days» вышел 20 августа 1968 года, возглавил британский хит-парад, сместив с вершины битловский «Hey Jude», и продержался на вершине 6 недель (в США песня поднялась до #2).
Но подлинно-триумфальное шествие романса по миру началось после того, как сам Пол Маккартни предложил исполнить его молодой начинающей валлийской певице Мэри Хопкин (Mary Hopkin). Ее сингл «Those Were The Days» вышел 20 августа 1968 года, возглавил британский хит-парад, сместив с вершины битловский «Hey Jude», и продержался на вершине 6 недель (в США песня поднялась до #2).
«Дорогой длинною» ( «Those Were The Days» ). Романс исполняет Мэри Хопкин
И, наконец, вершиной славы «самого русского романса» стало его исполнение тремя величайшими тенорами современности Пласидо Доминго, Лучано Паваротти и Хосе Каррерасом на открытии чемпионата мира по футболу в Лос-Анджелесе 17 июля 1994 года.
Но авторы романса уже никогда об этом не узнают.
Но авторы романса уже никогда об этом не узнают.
«Дорогой длинною». Романс исполняет Демис Руссос
автор текста:
Игорь Шушарин
Также читайте статьи проекта:
Игорь Шушарин
Также читайте статьи проекта: